- Тебе скучно? - спросила я.

- Я это уже видел, - ответил он.

Сейчас он меньше изображал Теда и был больше самим собой.Может, ему наплевать, что подумает Нортон, а может, надоело играть. Мне точнонадоело смотреть.

Комната была из тех больших комнат, что объединяют гостиную,столовую и кухню. Хотя она и просторная, но я не очень уютно себя чувствую,когда пол тянется во все стороны. Я люблю, когда больше дверей, стен,перегородок. Наверное, сказывается моя повышенная замкнутость. Если по домуможно судить о семье, которая в нем жила, то эти люди были гостеприимны и вкаком-то смысле обычны. Они покупали мебельные гарнитуры: зеленовато-голубаягостиная, столовая темного дерева у одной стены, окно с эркером и кружевнымизанавесками. На кухонном столе новая поваренная книга юго-западных блюд втвердой обложке. Заложена написанным от руки рецептом. Кухня занимала меньшевсего места - длинная и узкая, с белыми ящичками и черно-белым молочным узоромна банке с печеньем в виде коровы, которая мычала, когда у нее снимали голову.Покупное печенье, шоколадные палочки. Нет, я не стала их есть.

- Ищешь разгадки в банке с печеньем? - спросил Эдуард.

- Нет, - ответила я. - Мне просто хотелось знать,действительно ли она мычит.

Нортон издал тихий звук, который можно было принять за смех.Я сделала вид, что не слышала. Хотя учитывая, что он стоял в двух футах отменя, это было непросто. Я резко сменила направление движения по кухне, и ончуть в меня не врезался.

- Вы мне можете дать чуть больше места, чтобы дышать? -спросила я.

- Я следую полученным приказаниям, - ответил он с каменнымлицом.

- Вам приказано стоять близко, как будто мы собираемся танготанцевать, или просто сопровождать меня?

У него дернулись губы, но он сумел не улыбнуться.

- Просто сопровождать вас, мэм.

- Прекрасно, тогда сделайте два больших шага назад, чтобы мымогли перемещаться, не сталкиваясь.

- Я должен следить, чтобы вы ничего не изменили на местепреступления, мэм.

- Меня зовут не мэм, меня зовут Анита.

Это заставило его улыбнуться, но он тряхнул годовой и сумелулыбку убрать.

- Я только выполняю приказания и ничего больше.

Какая-то горечь прозвучала в последних словах. ПолисменуНортону было под пятьдесят, по крайней мере с виду. Скоро он отслужит своитридцать лет и при этом все еще должен сидеть в машине рядом с местомпреступления и выполнять приказания. Если он мечтал когда-то о большем, то онов прошлом. Этот человек принимал реальность как она есть, но такая реальностьему не нравилась.

Открылась дверь, и вошел человек в галстуке с ослабленнымузлом, с закатанными рукавами рубашки на загорелых предплечьях. Кожа у негобыла темно-коричневой, но не от загара. Испанская кровь или индейская или и та,и другая. Волосы подстрижены очень коротко - не для красоты, а потому что такудобнее. На бедре у него висел пистолет, к поясу штанов прикреплена золотаятабличка.

- Я детектив Рамирес, извините, что опоздал.

При этих словах он улыбнулся и весь засиял природнойжизнерадостностью, но я этому не поверила. Слишком много раз я видела, как укопа лицо меняется от приветливого до каменного за долю секунды. Рамиреспредпочитал ловить мух на мед, а не на уксус, но я знала, что уксус у него тожеесть. До чина детектива в штатском не дослужиться, не приобретя некоторой доликислоты, наверное, точнее будет сказать - не потеряв невинность. В общем, какэто ни назови, а оно должно быть. Весь вопрос только в том, насколько глубокоэто скрыто в нем.

Я все же улыбнулась и протянула руку, и он ее пожал.Рукопожатие было твердым, но улыбка никуда не делась, правда, глаза былихолодными и замечали все. Уйди я сейчас, он смог бы описать меня во всехдеталях вплоть до пистолета - или начиная с пистолета.

Полисмен Нортон все еще стоял за мной, как толстая подружканевесты на свадьбе. Детектив Рамирес глянул на него, и улыбка стала чуть-чутьуже.

- Спасибо, сотрудник Нортон. Я теперь сам этим займусь.

Взгляд, которым ответил ему Нортон, трудно было назватьдружелюбным. Может быть, Нортону вообще никто не нравился. А может, он былбелым, а Рамирес - нет. Он был стар, а Рамирес молод. Он так и закончит своюкарьеру в полицейской форме, а Рамирес уже ходит в штатском. Предрассудки изависть зачастую неразлучны. А может, просто у Нортона плохое настроение.

Как бы там ни было, а Нортон вышел, как ему было сказано, изакрыл за собой дверь. Накал улыбки Рамиреса подскочил еще на одно деление,когда он повернулся ко мне. До меня дошло, что он симпатичный в своем родемолодой парень и сам это знает. Не то чтобы он был самовлюбленный тип, но я -женщина, а он - симпатичный парень, и потому он надеялся, что я дам некоторуюслабину. Нет, друг, ты ошибся дверью.

Я покачала головой, но улыбнулась в ответ.

- Что-нибудь не так? - спросил он. И даже его серьезная минабыла мальчишеской и подкупающей. Нет, он наверняка перед зеркалом тренируется.

- Нет, детектив, все в порядке.

- Пожалуйста, называйте меня Эрнандо.

Я не могла не улыбнуться шире:

- А я Анита.

Широко и ярко вспыхнула улыбка.

- Анита - красивое имя.

- Вполне обычное, - сказала я, - а мы сейчас занимаемсярасследованием преступления, а не знакомством на дискотеке. Так что можете чутьпригасить свое очарование, и вы мне все равно будете нравиться, детективРамирес. Я даже готова поделиться с вами тем, что найду. Честно.

- Эрнандо, - поправил он меня.

Я не могла не засмеяться.

- Ладно, Эрнандо. Но действительно не надо так стараться,чтобы меня покорить. Я не настолько хорошо вас знаю, чтобы невзлюбить.

Тут засмеялся он.

- Это так заметно?

- Вы отлично изображаете хорошего полисмена, и этотмальчишеский шарм просто прекрасен, но я уже сказала - в нем нет необходимости.

- О'кей, Анита. - Улыбка потускнела на пару ватт, но всеравно он оставался открытым и каким-то приветливым. Меня это нервировало. - Выуже весь дом осмотрели?

- Нет еще. Сотрудник Нортон слишком рьяно сопровождал меня,прямо наступал на пятки. Трудно было ходить.

Улыбка погасла, но глаза по-прежнему остались приветливыми.

- Цвет ваших черных волос чуть темнее, чем должен был бытьпри такой коже.

- Моя мать была мексиканка, но большинство людей этого незамечают.

- В нашем уголке страны смешение очень велико. - Он при этомне улыбался, был серьезен и чуть-чуть выглядел не так уж молодо. - Те, ктохочет заметить, заметят.