«мумиевые мешки». Немецкий психиатр разработал что-то вроде «электрического душа». Пациенту надевали шлем, который давал его мозгу «душ» из электричества.

Один врач использовал так называемое “лечение покоем”. Это включало “изоляцию от семьи, тишину, диету и массаж”. Другой врач использовал “снотерапию”. Он вызывал глубокий сон, почти кому, и поддерживал пациента в таком состоянии — в течение четырех-шести недель!

Некоторые методы лечения были жестокими. В гидротерапии врачи иногда заворачивали своих пациентов в полотенца с ледяной водой, надеясь, что крайне низкая температура вызовет шок и поможет им выздороветь. Инсулиновая и метразоловая “терапии” вызывали такие сильные судороги, что пациенты ломали руки, ноги, бедра и даже челюсти.

Некоторые методы лечения кажутся просто безумными сейчас. Один нездоровый на голову врач считал, что все психические заболевания вызваны инфекциями. Он утверждал, что у всех психотических пациентов были инфицированные зубы. Он начал свою кампанию против психической инфекции, удаляя все инфицированные зубы своих пациентов. Затем он решил пойти дальше и удалить все остальные зубы тоже. Затем он принялся за миндалины. Он был процитирован тогда как человек, заявивший, что если у всех детей удалять миндалины, то психические заболевания могут быть искоренены за одно поколение. Когда тонзиллэктомии не решили проблему, он начал удалять кишечник, шейку матки и матку. Он не вылечил ни одного психического заболевания, но 30 процентов его пациентов погибли от операций. Звучит так, будто его самого следовало бы заключить в психиатрическую лечебницу. Вместо этого он был директором государственной больницы штата Нью-Джерси в Трентоне.

Эти врачи не проводили эксперименты в темных подвалах где-то вдали от Американской медицинской ассоциации или от глаз общественности. Они были объектами статей в журналах и газетах, которые приветствовали их усилия. Time, Newsweek, Scientific American, Science Digest и Reader’s Digest опубликовали истории об успехах врачей, работающих с инсулином, гидротерапией и электротерапией. (Большинство из них опустили детали, например, про сломанные ноги и трещины в челюсти.)

В 1935 году, посетив Лондон, Фримен стал свидетелем презентации о шимпанзе, на чьих лобных долях были произведены операции. Никто точно не знал почему, но после операции все обезьяны становились пассивными и подавленными.

Еще одним врачом, присутствовавшим на презентации, был португальский невролог по имени Эгас Мониз. Он вернулся в Лиссабон и в конце 1935 года начал проводить аналогичные эксперименты на лобных долях у людей. Мониз назвал процесс “психохирургия”. Он просверливал дыры в головах своих пациентов и делал разрезы в их лобных долях, используя инструмент, который назвал “лейкотом”. Саму процедуру он назвал “лейкотомия”.

Мониз считал, что это многообещающее лечение для психических заболеваний. Он опубликовал статью, в которой заявил, что пациенты, страдающие от тяжелой тревоги или депрессии, кажутся наиболее отзывчивыми на лечение. Пациенты, страдающие от шизофрении, сказал он, не реагируют вообще.

Фримен прочитал о экспериментах Мониза во французском медицинском журнале и решил, что это это и есть правильный ответ на мучавший его вопрос. Он связался с компанией, которая поставляла лейкотомы Монизу, и заказал несколько для себя.

Когда инструменты прибыли, Фримен и его партнер, хирург по имени Джеймс Уотт, начали практиковаться на мозгах трупов из морга Георг Вашингтонской больницы. Уотт был удивлен тем, что человеческий мозг имел консистенцию “мягкого масла” под ножом. Вскоре после этого Фримен провел свою первую лейкотомию. Он и Уотт просверлили шесть отверстий в выбритой голове 63-летней женщины из Канзаса, страдающей от бессонницы и истерических припадков. Фримен и Уотт использовали инструмент для вырезания ядра, чтобы разорвать связи между телом ее мозга и его лобными долями. Последнее, что сказала пациентка перед тем, как наступил наркоз, было: “Кто этот человек? Что он собирается со мной сделать? Скажите ему, чтобы ушел. О, я не хочу его видеть”. Затем она закричала и потеряла сознание.

Врачи заявили, что операция прошла успешно. Пациентка прожила еще только пять лет, но Фримен сказал, что это были самые счастливые годы ее жизни.

За следующие шесть недель они провели еще пять операций. После первой или второй Фримен предложил изменить название процедуры с лейкотомии на лоботомию. Через месяц Фримен представил свои результаты на конференции психиатров в Балтиморе. У всех его пациентов, сказал Фримен своей аудитории, были “беспокойство, страх, тревога, бессонница и нервное напряжение”. Теперь пациенты стали “более спокойными, довольными и им было легче ухаживать за ними их родственниками”.

Фримен не сообщил своей аудитории, что его первая пациентка, женщина из Канзаса, была в коме на протяжении недели после операции. Неделю спустя она не могла говорить, а еще через неделю не могла произнести свое имя. Через месяц она смогла назвать дни недели. Фримен заявил, что все ее “симптомы” исчезли. Она не была истеричной или напуганной. Он сказал, что она с нетерпением ждала возвращения домой.

Позже, когда его спросили о пациентах, мозг которых, казалось, был поврежден в результате операции, Фримен выразил оптимистичную точку зрения: “Возможно, будет показано, что психически больной пациент может думать яснее и конструктивнее с меньшим количеством работающего мозга”.

Фримен начал, с первой операции, не совсем откровенно говорить о своих пациентах. Он продолжал это делать на протяжении всей своей карьеры. Он часто навещал пациентов после операций и объявлял их “излеченными” или “улучшившимися”, потому что их худшие симптомы исчезли. Но он делал эти визиты через четыре или пять дней после операции, когда они были еще едва при сознании. У многих из них впоследствии возвращались тревога, истерия или депрессия, но Фримен об этом не знал или не упоминал об этом в своих опубликованных статьях или докладах на медицинских конференциях.

Вдохновленные результатами операции над женщиной из Канзаса, Фримен и Уотт провели множество других префронтальных лоботомий. В тот ранний период, статистика Фримена показывала, что из его первых 623 операций 52 % пациентов получили “хорошие” результаты, 32 % получили “средние” результаты, а 13 % получили “плохие” результаты. Оставшиеся 3 % умерли, но они не были включены в категорию “плохих” результатов. Позже Фримен приблизился к правде, когда признал, что его показатель смертности составлял почти 15 %.

Операции иногда проходили неудачно. Один полицейский из Вашингтона, окровавленный после лоботомии, стал растением. Лейкотомы отламывались в головах пациентов. Один пациент умер на операционном столе, когда Фримен остановился в середине операции, чтобы сделать фотографию.

Это была часть рутины Фримена. Он всегда останавливался дважды в середине процедуры, чтобы сделать свои фотографии. Он останавливался один раз после проведения электрошока, чтобы сделать фото “до”. Затем он останавливался в середине самой лоботомии, чтобы сделать фото “вовремя”. Иногда он делал и фото “после”.

Позднее в своей карьере, после того