– Юджин, мое приглашение может выглядеть двусмысленно…– потом смешалась и замолчала. И добавила смущенно: – Если вы не слишком спешите, я могла бы вас угостить бокалом вина.

И она опять посмотрела на меня снизу вверх своими черными угольками. И что-то в ее глазах было такое, отчего я плечами пожал и вошел. А она улыбнулась и сказала, что очень рада.

А потом мы пили вино, и я попросил у Лив разрешения включить музыку. У нее была точь-в-точь такая же каюта, как у меня. И я быстро полистал меню и нашел нужный альбом. Тот, который мне больше всего нравился. Он называется «Дешевые острые ощущения». Или что-то вроде. Так мне голос перевел. И Лив сильно удивилась, когда услышала эту музыку, и сказала, что она необычно звучит. Тогда я ей рассказал про Дженис и про то, как она жила давным-давно на планете по имени «Земля», и как она не могла найти любовь, и как сжигала себя, чтобы всем вокруг и ей тоже было тепло. А может, просто потому, что по-другому жить не умела. А Лив смотрела на меня внимательно-внимательно. Будто приглядывалась. Вот так же она на меня смотрела в оранжерее. Потом я умолк и мы еще выпили. У меня голова стала кружиться. Это ее вино, хоть и сладкое, всю мою бедную голову наперекосяк перевернуло. И мы слушали музыку, и Лив подбородком на ладони оперлась, и глаза прикрыла. И головой в такт покачивала. А потом вдруг открыла глаза и сказала, что я, оказывается, страстная натура. И что я умею это скрывать. И снизу вверх на меня посмотрела. Она в кресле сидела, а я на его широкой мягкой ручке. Потому что больше в каюте сесть было некуда. Был маленький откидной стул за столом, но он был далеко от кресла, и Лив предложила мне устроиться тут. И когда она посмотрела на меня, запрокинув голову, я опять от ее необычных глаз оторваться не смог. Они как будто горели. И я наклонился и поцеловал ее. Сам не знаю зачем. А Лив обняла меня за шею и тоже меня поцеловала. Так сладко, что у меня в голове все окончательно смешалось. Наверное, это от вина. А голос внутри сказал непонятное: «Потеря ориентации. Стабилизировать положение организма?» А я мысленно сказал, чтобы он заткнулся. И голос обиделся. Правда, ненадолго.

А потом Лив встала и сбросила с себя всю одежду. И мы при этом целоваться продолжали. И когда она разделась, я сильно удивился – как может у обычной с виду женщины, только маленькой, быть такая красивая фигура. Просто словами не передать. Кожа у нее была какой-то матовой. И еще она была смуглой. Или загорелой. Наверное, у меня вид был удивленный, потому что Лив засмеялась тихо и сказала:

– А чего ты ждал? У меня ведь клиника косметологии.– И еще непонятное: – Мелкие радости профессии.

А я ничего лучше придумать не смог, чем:

– Ты очень красивая, Лив.

И ей стало приятно. Я почувствовал. Она совсем меня не боялась. И мы прямо в этом большом кресле стали делать всякие здоровские штуки. Лив большой мастерицей на них оказалась. И постепенно я с себя не только штаны, но и все остальное снял. Когда я с Лив был, то сразу почувствовал, что все идет не так, как в том доме с кожаной мебелью. Потому что там женщины делали все очень старательно, но я их не ощущал. А с Лив все совершенно по-другому. Она мне всю грудь и шею искусала. И спину исцарапала. А мне нисколечко больно не было. Так, совсем чуть-чуть. Но я терпел. И голос мне все пытался сказать про какие-то там повреждения, но я на него так цыкнул, что он тут же умолк. Потому что Лив вдруг застонала так протяжно, и я понял, что ей очень хорошо. Для этого много ума не нужно, так ведь? А потом мы встали и убрали кресло. И достали из стены узкую кровать. И на ней нам еще лучше стало. А потом я взорвался. Ну, не в буквальном смысле, конечно. Просто мне так показалось. И Лив кричала. А голос молчал. Наверное, ему это дело по вкусу пришлось. Как и мне. Только однажды он сказал: «Произвожу восстановление». И мне тепло стало внизу живота, и я снова на Лив набросился. И так мы долго с ней кувыркались, пока она не сказала, что я просто зверь. И улыбнулась загадочно. И я подумал, что она устала, наверное, но сказать об этом стесняется. Потому что она вся такая миниатюрная, а я рядом с ней все равно что шкаф. И мы стали пить вино и разговаривать обо всем. И Лив мне голову на грудь положила и всюду меня гладила. И я ее совершенно не стеснялся. Мне было здорово, как никогда в жизни. Только некстати подумалось, что, наверное, с Мишель эти штуки, что мы тут вытворяли, были бы интереснее. Но потом я постарался и перестал об этом думать. Потому что Мишель где-то там и у нее своя пара. А Лив рядом, и она очень хорошей оказалась. И она теперь моя пара, я точно знаю. Пусть кто-нибудь только попробует ее отобрать!

– Скажи, Юджин, зачем ты летишь на Кришнагири?

Я хотел было промолчать или придумать что-нибудь. Соврать. Я же помню, как надо мной смеялись в кают-компании, когда я правду сказал. Но почему-то ответил как есть:

– Я хочу найти любовь.

А Лив не стала смеяться. Поцеловала меня легонько в плечо и спросила:

– А почему именно там?

– Не знаю. У себя ее найти я не смог.

– По нынешним временам это большой дефицит. Ты уверен, что ее отыщешь?

– Уже нет. Но я буду стараться. Я очень хочу знать, что это такое. Что чувствуешь, когда любовь.

– Большинство людей сказали бы, что то, чем мы с тобой сейчас занимались, и есть самая настоящая любовь.

– А на самом деле?

– А на самом деле это всего лишь секс. К сожалению,– и она грустно улыбнулась.

И я опять почувствовал, как ей одиноко. И поцеловал ее в рыжую макушку. А она в ответ прижалась ко мне еще крепче. И я взял и включил музыку. И Дженис снова хрипло говорила нам о любви и о рыбах, что выскакивают из воды, и о счастливом ребенке в летнее время, и выкрикивала что-то гневно, и в чем-то обвиняла.

– А ты когда-нибудь видела любовь? – спросил я.

А Лив покачала головой и тихо ответила:

– Сначала были розовые мечты о прекрасном принце. Все девочки рано или поздно проходят через это. И о свободе. А свобода без денег – миф. И тогда на первый план вышла карьера. Я долго училась. Много работала. Загоняла себя, как лошадь. Все, кто за мной ухаживал и с кем я спала, казались чем-то временным. Суррогатом, чтобы не было скучно и серо. Допингом. А по мере того, как я вверх продвигалась, как-то так оказывалось, что все прекрасные принцы – просто держатели активов. И мои клиенты к тому же. Оттого они и прекрасны внешне. Увы – только внешне. И у каждого из них обязательно есть своя принцесса – деловой партнер. Теперь я относительно богата и знаю, что свобода – это такая большая сладкая морковка, за которой тянутся наивные мечтатели. Я по-прежнему втиснута в клетку. И вынуждена крутиться там с утра до вечера. Не в силах ничего изменить. Потому что остановиться – значит потерять то немногое, что у меня есть. Все, что я делала эти годы,– это делала свою клетку повыше и попросторнее. У каждого из нас своя клетка.

– У меня нет,– сказал я убежденно.

– Тогда ты счастливый человек. Ты не сердишься на меня?

– За что?