Вот умора!

71

В 1876 году Иоханнес Христич доинтриговался до того, что ему удалось провозгласить Сутера почетным президентом швейцарского отделения Всемирной выставки в Филадельфии. Христич пользуется этим, чтобы обзавестись связями в консульстве, он помышляет подключить дипломатические каналы, чтобы ускорить дело Сутера.

В 1878 году они с Сутером окончательно переезжают в Вашингтон. Дело на верном пути, им заинтересовались высокие политические чины. У Сутера что-то вроде просветления в мозгах, он немножко утихомирился и уже не пускается в такое многословие, когда разглагольствует на улицах.

В конце января 1880-го Иоганн Август Сутер приглашен в конгресс, и ему сообщают, что федеральное правительство «сейчас же без промедлений приступит к новому рассмотрению обстоятельств дела». В высших сферах его случай находят «интересным, его дело правым, а его требования таковыми, что в них нет ничего невыполнимого». Они согласны выплатить ему кругленькую сумму компенсации.

С этого момента Сутер всячески избегает участия в затеях Христича. Он снова лихорадочно деятелен. Не может усидеть на одном месте, днем и ночью шляется по улицам. То и дело заходит в здание конгресса. Ежечасно осаждает чиновников, спрашивая, нет ли новостей, вынес ли уже вердикт конгресс. Его снедает нетерпение, он настойчиво провожает кое-кого из членов конгресса до их частных домов, сопровождаемый в этих прогулках ватагой маленьких подонков, не расстающихся со «своим генералом» и аплодирующих всякий раз, когда он закатывает скандал, ибо он стал вспыльчив и легко приходит в ярость, а они и рады подлить масла в огонь. Генерал от души гордится своей популярностью в народе. По его разумению, дети есть воинство Праведников.

«Когда я приду с победой, я отдам вам все мое золото, — говорит он им, — золото, которое вернется ко мне, праведное золото, чистое золото».

Золото Господне.

72

Однажды он сталкивается на улице с тремя санитарами, которые волокут в приют умалишенных гнусное, грязное, одетое в лохмотья существо. Это долговязый старик, он яростно отбивается, размахивает руками и громко вопит. Если ему удается отбрыкаться от верзил, он кидается наземь, вываливается в грязи, пихает ее себе в рот, в глаза, в уши и алчно роется в отбросах и в лошадином навозе. Его карманы доверху набиты разным мусором, а дорожная сума полна булыжников.

Пока санитары связывают его, генерал пристально всматривается в этого человека и вдруг узнает его: это Маршалл, плотник. Маршалл тоже узнает его, и, когда его волокут, он успевает крикнуть: «Хозяин, хозяин, что я вам говорил, повсюду золото, кругом все в золоте!»

73

В послеполуденную июньскую жару генерал уселся на нижней ступеньке монументальной лестницы, ведущей в здание конгресса. В голове у него, как у большинства стариков, помутилось совершенно, и сейчас тот редкий момент блаженства, для которого достаточно всего лишь погреть на солнышке старые кости.

— Я генерал. Да. Я генерал-рал.

Вдруг по высокой мраморной лестнице кубарем скатывается семилетний мальчуган, это Дик Прайс, маленький торговец спичками, генеральский любимчик.

— Генерал! Генерал! — кричит он Сутеру, прыгая ему на шею. — Генерал! Ты победил! Конгресс только что вынес решение! Он даст тебе сто миллионов долларов!

— Да правда ли? Правда ли так? Точно ли ты знаешь? — спрашивает Сутер, крепко обняв его.

— Да точно, генерал, Джим и Боб вот побежали, кажется, уже есть в газетах. Они их сейчас купят! И я тоже вечером принесу вам газет, целый ворох!

Сутер не замечает семерых маленьких шпанят, которые притаились под высоким портиком конгресса, словно гномы, хихикая и строя рожи своему маленькому приятелю. Он твердо поднялся, совершенно прямой, бросил только одно слово: «Спасибо!» — потом потряс в воздухе сжатыми кулаками и рухнул оземь, как мешок.

Генерал Иоганн Август Сутер скончался 17 июня 1880 года, в 3 часа пополудни.

Конгресс в этот день даже не заседал.

Мальчуганы разбежались.

Над огромной пустой площадью бьют часы, солнце заходит, и вскоре гигантская тень здания конгресса накрывает труп генерала.

74

Иоганн Август Сутер умер в возрасте 73 лет. Конгресс так и не вынес решения. Его потомки ни разу не вмешались в Дело. Вопрос о наследстве остается открытым. Сегодня, в 1925 году, и еще несколько лет можно будет вмешаться, действовать, отстаивать.

Кому золота? Кому золота?

Париж, 1910–1922

Трамбле-сюр-Мольдр

22 ноября — 31 декабря 1924

С портрета Иоганна Августа Сутера, репродукция которого открывает академическое швейцарское издание «Золота», цепким, умным и холодным взглядом удачливого коммерсанта смотрит пожилой человек в черном сюртуке и широкополой шляпе. Пухлые румяные щеки, холеные усы и бакенбарды. Подбородок гладко выбрит. Изысканный шейный платок. Портрет датирован: 1866 год.

Вот тебе и раз — ведь, по Сандрару, как раз в эти годы потерявший все Сутер превратился в жалкого бездомного горемыку, умалишенного побируху, которого гонят отовсюду, над которым издеваются даже уличные мальчишки!

Возьмем «Энциклопедию Американа», где герой Сандрара назван на американский манер. Итак, Джон Огастес Саттер. Пионер освоения Калифорнии. В 1834 году бежал из Швейцарии, спасаясь от кредиторов. Попал в Миссури, потом новые долги заставили его переместиться в район Скалистых гор. В Калифорнию добрался в 1839 году, используя путь через форт Ванкувер, Гонолулу и Ситку на Аляске. Получив там участок земли на месте современного города Сакраменто, основал поселок Новая Швейцария. Создал ранчо площадью в 50 тысяч акров земли. В 1849 году на одном из его участков, близ лесопилки, обнаружили золото. Это положило начало знаменитой «золотой лихорадке». Ему же открытие золота не принесло счастья, а, напротив, разорило. Умер в Литице, в общине герренгутгеров.

Довольно точное, хотя и очень поверхностное изложение сюжета романа Сандрара. С другой стороны — биография удачливого авантюриста, пионера новых земель (а таковых было немало), которому не повезло под конец жизни, и он удалился в религиозную общину, чтобы закончить дни в сельском спокойствии.

Возьмись за такой материал на три четверти века пораньше Джеймс Фенимор Купер, он сделал бы из него захватывающий приключенческий роман. А вот Сандрар написал роман-трагедию. Почему?

Мы, возможно, удивим читателя, если скажем вслед за швейцарскими комментаторами, что Сандрар допустил много исторических вольностей. Например, жена Сутера Анна вовсе не умерла у дверей его Эрмитажа, а благополучно добралась до мужа и пережила его на пятнадцать лет. Душераздирающая сцена погрома всего имения остервенелой толпой линчевателей тоже, судя по всему, допущение романиста: по свидетельствам, владения Сутера поджег ночью озлобленный бродяга — скорее всего, потерявший работу алкоголик. Тут, возможно, кроется и разгадка человека на портрете: имущество Сутера сгорело не в 1855 году, как у Сандрара, а летом 1865-го, так что позировать Сутер вполне мог, еще чувствуя себя преуспевающим дельцом. Да и смерть Сутера вовсе не была такой символической, как в романе, где Сандрар заставил его умирать у подножия Конгресса Соединенных Штатов. А похоронен он был в Литице, в той самой общине герренгутгеров, согласно его воле, исполненной женой (!), — то есть в конце жизни он тоже был не таким уж безнадежно одиноким, безумным, утратившим всякую связь с реальностью стариком, каким его изобразил Сандрар.