«Капитализм в молодые года был ничего, деловой парнишка, — писал современник Блеза Сандрара, русский поэт Маяковский, — первый работал — не боялся тогда, что у него от работ засалится манишка». И судьба, и личность сандраровского героя полностью вписываются в эту афористичную строчку. Но также абсолютно выбиваются из следующей: «Трико феодальное ему (капитализму) тесно!»

Эпоха освоения Дикого Запада, «золотой лихорадки» и присоединения Калифорнии к Северо-Американским Штатам — время, когда крупная феодальная собственность на глазах дробилась на частную и единичную, разделение труда стремительно прогрессировало, над латифундистами впервые сгустились тучи, а города новых американских штатов вырастали как средоточие самоуправления (а по первости, как видим в романе, — и самоуправства) мелких собственников. Эпоха стремительных перемен. Именно этот болевой сустав связи времен и «схватил» в «Золоте» Блез Сандрар.

Известно — чтобы создать эпос, надо отойти от событий во времени, суметь взглянуть на них из иной исторической перспективы. Уже были в американской литературе Купер и Джек Лондон, прославившие героический авантюризм пионеров нового континента. Подходило время Норриса и Драйзера, проанализировавших взлет ловких деляг в обществе уже устоявшейся частной собственности. Парадоксально, но роман швейцарского писателя, написанный по-французски и впервые опубликованный в 1925-м, органично встает в этот ряд длинного эпоса Нового Света. Но эпос Сандрара — трагический. Трагическая вина Сутера — не реального исторического лица, а той мощной фигуры, какую написал Сандрар, — именно в том, что он волею судьбы оказался внутри болевого сустава меняющейся эпохи, в эпицентре процесса превращения дикого капитализма в цивилизованный.

В сущности, роман «Золото» мог бы служить пособием по истории частной собственности. Во всяком случае, нелишне напомнить русскому читателю, что классик революционного искусства Страны Советов Сергей Эйзенштейн всерьез заинтересовался им в годы работы в Голливуде, вместе с Григорием Александровым и Айвором Монтэгю написал по нему сценарий и пробивал постановку. С тех пор прошло более полувека. Но и в сегодняшней России проблематика романа обретает неожиданную актуальность. За последние два десятка лет мы повидали и обанкротившихся генералов, побирающихся на улицах, и авантюристов, в одночасье ставших генералами, и губернаторов и коммерсантов, оказавшихся жертвами передела собственности. И коль скоро мы пока не дождались от родной литературы серьезного осмысления нашей эпохи перемен — пусть понять болевые суставы переходного периода нам поможет, как это уже не раз бывало, западная классика.

Дмитрий Савосин