– Фея, шестой. – А Лин, кажется, чем–то недовольна.

– Оборотень–медведь, третий, – представился Барри.

– Ведьмак, с плюс первого. – Антар томно опустил ресницы.

– Наг, четвертый уровень. – С Ши давно все понятно, но и он назвался, как полагается.

– Вампир, минус пятый.

Нил – вампир?! Мамочки…

– Какие же вы все предсказуемые. – Он закатил глаза. – Расслабься, Соль, мне дела нет до твоей теплой кровушки. Собственная жизнь дороже.

Даже думать не хочу, за что могли наказать вампира! И вообще, что во мне не так? Из всех именно он вызывал наибольшую симпатию. Правда, до того, как я узнала, что он – вампир.

– Да ладно, – засмеялась я. – Имею право удивиться. Как и вы все.

– Скажем так, – осторожно произнес Ши. – Просто ангелов здесь нет. Ты – первая.

– Приятно хоть в чем–то быть первой, – парировала я и едва сдержала зевок. – Ребят, а пойдемте спать? Иначе я тут на бревнышке заночую.

Киаран

Мне не хотелось оставлять Соль без присмотра, но пришлось. На следующий день после ее заселения в академию я отбыл на минус седьмой уровень, чтобы присутствовать на семейном дне поминовения.

По мнению деда, главы нашего круга, отсутствие в этот день в храме можно объяснить одной–единственной причиной – смертью. И то, учитывая, что души умерших предков, чью память мы чтим, тоже присутствуют на церемонии, можно сказать иначе: на день поминовения вместе собираются все – и живые, и мертвые.

Не припомню, чтобы кто–нибудь рискнул нарушить это правило. Даже я, позор семейного круга, бунтарь и вольнодумец, всегда прихожу в храм, чтобы зажечь свечи, отстоять положенную вахту и запустить в небо поминальный фонарь. Я пишу на нем одно имя – имя моего отца.

Не люблю минус седьмой уровень, и у меня на то много причин.

Я родился на минус третьем, потому что мой отец работал там – управлял филиалом концерна, которым владеет дед. Такой подарок мать получила после свадьбы, место управляющего для мужа. Так уж получилось, что круг матери сильнее и влиятельнее круга отца. И богаче, намного богаче…

Свинцовое небо минус седьмого не стало для меня родным. Я вырос в мире, не подчиненном строгой иерархии, и привык к свободе, недоступной для подрастающих демонов.

Мой отец никогда не нравился деду. Он пошел на поводу у дочери, и это был брак по любви, не по расчету. Позже дед не единожды упрекал дочь в том, что она вышла замуж, настояв на своем выборе, в качестве доказательства приводя мое воспитание. По его мнению, так дурно влиял на меня родной отец.

Сила огня! Потянуло же меня в воспоминания… И так каждый раз во время вахты. Что еще делать, как ни думать о прошлом? Я открыл глаза и обвел взглядом храм. Это легко сделать, потому что мое место – позади всех. Впереди, на специальном возвышении, естественно, дед. Сразу позади него – три из четырех жен, одна уже умерла. По правую руку – сыновья с семьями, по левую – братья и сестры. Матери здесь нет, после смерти отца она снова вышла замуж, за демона, которого выбрал ее отец, и теперь ее круг – другой, не менее влиятельный и богатый, чем круг Декарабиа.

По закону я должен был отправиться в круг отца, но дед забрал меня к себе. По–моему, он просто меня купил, как покупал все и всех.

Ненавижу…

Я подавил эмоции, усилив щиты, и опять закрыл глаза. У меня не отобрали лишь право вспоминать моего отца.

На самом деле, он никак на меня не влиял – ни дурно, ни хорошо. Он почти всегда был занят, как и мать, и они оба просто не мешали мне расти свободным и независимым от условностей мира демонов и, уж тем более, семейного круга Декарабиа. Но я помню, как отец брал меня на рыбалку, как участвовал в спортивных школьных состязаниях, когда я учился в младшем классе. Он редко уделял мне время, но, уделяя, беседовал со мной, как с взрослым, позволяя иметь собственное мнение.

А потом его не стало. Я был слишком мал, чтобы разобраться в происходящем, да и позже мне не позволили копаться в прошлом. По официальной версии он покончил с собой, но ходили слухи, что его убили. Мне не хочется думать, что это сделал дед, но когда–нибудь я узнаю правду… и не пощажу того, кто виновен в смерти отца.

О жизни в доме деда я предпочитаю не вспоминать. Минус седьмой уровень казался мне тюрьмой, из которой я сбежал при первой же возможности. Однако дед до сих пор имеет надо мной власть. Он лишь ослабил удавку… позволил мне «перебеситься», как он говорит. И Соль – моя единственная надежда на свободу.

Поминальный фонарик растаял в свинцовом небе. Я отряхнул с воротника снег – здесь сейчас зима – и хотел, как обычно, уйти, не попрощавшись.

– Киаран… – Ко мне подошел старший из братьев матери. – Останься на ужин, отец хочет поговорить с тобой.

– Я занят. – Даже если нельзя улизнуть, я попытаюсь. Ни к чему мне эти разговоры. – У меня дежурство в академии.

– Это не просьба, – произнес дядя. – Это приказ.

Приказы деда лучше не игнорировать, это я тоже знаю по личному опыту. Холодок уже бежит вдоль позвоночника, от идеи «сделать из меня приличного демона» дед не отказался. Я с удовольствием разорвал бы все связи с кругом, но это означает полное отречение – и печать позора для матери. Этим меня дед и держит. Пусть она оставила меня, но ведь не по своей воле. Я не могу так с ней поступить, они с отцом подарили мне жизнь.

Ужин длится долго, дед не спешит начать  разговор. Это его тактика – заставить меня злиться и нервничать. Знаю об этом, и все равно злюсь. Внешне я спокоен, и демонстрирую всем холодную вежливость пополам со скукой. Родственники не интересуются моими делами, я же прислушиваюсь к болтовне за столом лишь для того, чтобы узнать, не коснется ли что–то, обсуждаемое в круге, меня.

Акции, графики, открытие филиала, отчеты… Дети, школы, салоны красоты, благотворительность… Дед сидит во главе стола, делая вид, что поглощен ужином. Он тоже прислушивается – и не только к словам, но и к эмоциям. Под воздействием алкоголя щиты слабеют, бдительность теряется.

Мне хочется расслабиться и отвлечься, но я не могу себе этого позволить. Я не должен допустить ни единой ошибки, дед только того и ждет.

Наконец ужин закончился, и меня позвали в кабинет.

– Киаран… – Дед скривился, произнося мое имя. – Ты мог бы навещать нас чаще.

Я смотрел на него без вызова, но и без страха. Он сам научил меня, что взгляд прячут только трусы и неудачники. Это нелегко – смотреть на деда. Он, хоть и сед, но силен. У него мощная харизма, и при желании он может сломать защиту и поставить меня на колени. Просто ему это неинтересно. Пока…

– Сожалею, лорд–повелитель. – Вежливый поклон, уважительный жест. – Работа в академии требует моего постоянно присутствия. Особенно теперь, когда мне доверили курс.