Повернув с Киевского шоссе на проспект Незалежности, его автомобиль стал двигаться в засилье одноэтажных домов. Вскоре он увидел вдали длинный, аккуратный и не очень высокий забор с проволочным ограждением, идущим по верху. Он резко отличался от хмурого бетонного забора Лукьяновской тюрьмы. Навигатор велел ему свернуть налево возле пятиэтажного серого здания с множеством окон. Он въехал в огромный двор, с правой стороны тянулся тюремный забор, за которым виднелись здания, водонапорная башня и труба от кочегарки. Вадим подъехал к трехэтажному светло-серому зданию, примыкавшему к тюремной стене, возле него виднелась крытая наблюдательная вышка охраны. На правой стороне здания, на первом этаже, часть стены была выкрашена в грязно-розовый цвет, судя по табличкам, там находился контрольно-пропускной пункт, а рядом с ним — глухие серые ворота, за ними — дверь, ведущая в комнату, где принимали передачи и оформляли встречи с осужденными.

Дождь усилился, и, остановив «тойоту», Вадим размышлял: подождать, когда дождепад прекратится, или идти сразу? Взглянув через окошко на хмурое, без единого просвета небо, не оставляющее надежды на улучшение погоды, он решительно открыл дверцу и вышел из автомобиля. Ледяные капли неприятно забарабанили по легкой кожаной куртке. Открыв багажник, Вадим достал черную кожаную сумку с фотоаппаратом и сменными объективами, треногу и матерчатую сумку с софитами. Тяжело груженный, он поспешно направился к КПП тюрьмы. Подойдя к металлическим коричневым дверям, на которых была табличка, предупреждающая, что вход на КПП разрешен группам численностью не более трех человек, Вадим нажал на кнопку звонка. Справа висела стандартная синяя табличка «Житомирское учреждение исполнения наказаний управления Государственной пенитенциарной службы Украины в Житомирской области». Щелкнув, открылась дверь, войдя внутрь, он подошел к турникету. В стеклянной будке находились два контролера в пятнистой форме — мужчины лет тридцати, настороженно уставившиеся на него.

— Вадим Юр, фотограф,  — представился он.  — Департамент по вопросам исполнения наказаний дал разрешение провести у вас фотосъемку, и ваше руководство об этом поставлено в известность.

— Подождите, сейчас выясним,  — отозвался коротко стриженный темноволосый контролер спортивной комплекции.  — Пока в отношении вас у нас нет инструкций.

Он связался с кем-то по телефону, о чем говорил, из-за толстого стекла было не разобрать. Но, судя по тому, что он то и дело кивал, инструкции получил. Закончив разговор, темноволосый сообщил:

— Вас будет сопровождать заместитель начальника по режиму. Он уже направляется сюда. А пока предъявите ваши документы, сдайте мобильный телефон. И подготовьте к осмотру аппаратуру для фотосъемки. Что-то ее у вас слишком много.

— Все это мне необходимо,  — пояснил Вадим.

— Разберемся,  — сказал напарник темноволосого, приступая к осмотру.

«Он будет решать, что мне нужно, а что нет?!» Вадим молча наблюдал, как дотошно исследуют содержимое его сумок и штатив.

Иллюстрированный журнал, с которым Вадим сотрудничал, заинтересовала серия его фотографий о чудом спасшихся пассажирах после аварии туристического автобуса, унесшей жизни трех и отправившей в больницу с тяжелыми травмами около двадцати человек. В архиве Вадима за два десятка лет работы фотографом собралось много подобных фотографий людей, избегших смертельной опасности после разного рода аварий, несчастных случаев, стихийных бедствий, и у редактора журнала возникла идея опубликовать серию снимков под заголовком «Шок! Избежавшие смерти!». Особое место занимали фотографии, сделанные Вадимом в Южном базовом лагере на Эвересте.

Все началось с того, что Вадим, обладая альпинистскими навыками, полученными при восхождениях на Кавказе и в Крыму вместе с другими членами альпсекции, загорелся желанием побывать в Гималаях. Он купил путевку и отправился в путешествие, которое подарило ему массу ярких впечатлений.

Королевство Непал, его столица Катманду — рикши, пагоды, монастыри, обезьяны. Перелет в Луклу — город, находящийся на высоте почти 3000 метров, откуда началось пешее путешествие с проводниками-шерпами и несущими поклажу на своих спинах могучими яками. С каждым днем они забирались все выше и выше. Белоснежные вершины, стремительные горные реки, незабываемые пейзажи, красоту которых не передаст ни одна фотография. Это надо видеть самому, дышать разреженным воздухом, ощущать всю гамму переполняющих тебя чувств.

Ночевка в поселке Намче-Базар, окруженном с трех сторон высоченными горами, словно оказавшемся в гигантской ловушке. Вечерний променад, знакомство со здешней ночной жизнью — здесь были рестораны (!), комфортабельные гостиницы. И местная экзотика — шерпа Кхумжунь, с которым Вадим разговорился на английском, отвел его к шаманке, живущей в ветхой хибарке на окраине поселка.

Морщинистая старуха с коричневым от горного солнца лицом, одетая красочно и опрятно, сидела на корточках, чувствуя себя при этом вполне комфортно. Она предложила гостям последовать ее примеру. Вадим, одурманенный дымом ритуальных ароматических палочек, которых в жилище шаманки было огромное количество, вскоре оказался в состоянии, близком к опьянению. Шаманка вложила ему в руку позеленевшее медное зеркальце, отполированное с обратной стороны. Закатив глаза, пошатываясь из стороны в сторону, старуха стала что-то напевать на своем языке. Кхумжунь, сидя рядом, шептал на ухо Вадиму перевод.

Вадим устал после трудного дневного перехода и одурел от вонючего дыма, окутавшего его, словно туман, затруднявшего дыхание, когда и так непросто было дышать сильно разреженным воздухом. Он почти не воспринимал его слов, их смысл ускользал от сознания. Вадим лишь запомнил, что какие-то духи, заключенные в зеркальце, предупреждают его о кознях других духов, которые собираются ему навредить. По мнению Вадима, это была обычная мистическая несуразица. Оставив шаманке немного денег, Вадим с облегчением покинул ее жилище. Шерпа молча шел рядом и вдруг обеспокоенно сказал:

— Тебе нельзя в Сагарматху[16]

— ты там останешься навсегда!

— Я не собираюсь идти на Джомолунгму.

— Не обманывай — все хотят побывать на высочайшей вершине мира, и я тоже, но, как и тебе, мне туда нельзя!

Затем шерпа стал потчевать его разными местными легендами с трудновыговариваемыми и незапоминающимися названиями, а диктофон Вадим с собой не захватил. При расставании шерпа напомнил Вадиму, чтобы он послушался духов зеркала и поберегся.

На следующий день был трудный поход к высокогорным монастырям Кумджанг, затем к Тьямбоче — лысые монахи-ламы в ярких оранжевых одеяниях и чудесный вид на окружающие вершины, до которых, казалось, рукой подать,  — Лхоцзе, Ама-Даблам и, конечно, сказочную, сверкающую снежной остроконечной вершиной в лучах солнца Джомолунгму!