– Мне будет позволено узнать хоть какие-то детали? –спросил Мазур почти что и не сердито. – Нет, я все прекрасно понимаю:классическая ситуация, на роль «главного» выдвигают подставную фигуру, а настоящийтемвременем хозяйствует вне всяких подозрений... Но хоть какие-то подробности яимею право знать, по-моему? Чтобы точно знать, чего ожидать?

– Видишь ли, в том-то и загвоздка, что деталей практическиникто и не знает, – серьезно сказал Лаврик. – В игре пока что незамечено ни малейшего присутствия какой бы то ни было и чьей бы то ни было державнойконторы.Специфика интриги такова, что ее крутят, как на подбор, частники. А это, сампонимаешь, все усложняет: частников столько развелось, что с ходу и неустановишь, кто такие, на кого работают и чего хотят. Дилетант – кошмар длялюбой спецслужбы. Вот и приходится тебе, уж не посетуй, работать тем самымфонарем, на который летят бабочки... Не будут же они вечно ходить вокруг даоколо? Для чего-то же он к тебе лез? Ты уж – пострадай за други своя...

– А если они меня резать начнут? – спросил Мазурехидно.

– Давай без шуточек, – поморщился Лаврик. – Можноподумать, тебя так просто зарезать...

– А если серьезно?

– Зачемим тебя резать?

– А потому что – дилетанты. Поди угадай, что им в головувзбредет, коли логика у них насквозь непрофессиональная?

Лаврик задумчиво сказал:

– Ну, если начнут резать, тогда, конечно, можно начать ихобижать по полной программе... Нет, все равно, не думаю я, что помыслы у нихубойные. Скорее всего, как всякие нормальные люди, выведать что-то захотят. Такчто перед тобой открываются широкие возможности вдоволь потрепать языком,который у тебя неслабо подвешен. Мы ж не знаем, за кого они тебя принимают. Самсориентируешься по ходу, если что... Можешь плести что угодно, можешь к комуугодно вербоваться, разрешаю – разумеется, не в своем подлинном облике...

Водитель, воспользовавшись паузой, сказал:

– Вообще-то можно было бы их потихонечку скрутить,компаньеро, и расспросить по душам...

– Минута делов, – кивнул Лаврик. – Вот только какмы будем выглядеть, если окажется, что вся потайная мощь державыобрушилась накакого-нибудь долбаного любителя? Который, к своему удивлению, обнаружит вдруг,что столкнулся именно с государством? Это ж придется думать, куда трупдевать... Нет, давайте уж придерживаться прежней тактики. Благо приманка наша –не беззащитный ягненочек... – он повернулся к Мазуру. – В общем, так.Мы сейчас поедем покупать причиндалы для хлопушки, а ты поболтайся по городупешком. Только пушку оставь здесь. Ни к чему ее таскать по пустякам, у тебяруки-ноги есть...

Он хлопнул водителя по плечу, и тот остановил такси уочередного летнего кафе, где примерно половина столиков была свободной.Ободряюще ухмыльнулся Мазуру:

– Не переживай, все путем, найдется кому прикрыть...

Мазур покосился на него, но ничего не сказал, вылез изахлопнул дверцу. Повернулся и не спеша пошел по тротуару навстречу движению.Уныния, конечно, не было ни капли, не говоря уже о страхе, жизнь и работуприходилось принимать такими, как они есть; если с тобой поступают так, а неиначе, начальству виднее... Насчет прикрытия Лаврик, вероятнее всего, не врал,эти карибские острова как раз из тех местечек, где кубинцы чувствуют себя, какдома. А зная Лаврика и его любимые приемчики, начинаешь всерьез подозревать,что где-нибудь под лацканом пиджака уже прилепился крохотный микрофончик –и не вчера, а, очень может быть, с того самого момента, когда они сюда приехалиспасать недотепу-президента, одержимого зудом реформаторства...

Помянутый белый «плимут» не уехал вслед за такси, а нахальноприпарковался метрах в тридцати от Мазура. Старательно его игнорируя, Мазурприсел за столик, заказал коктейль неведомо откуда материализовавшемуся, какджинн из бутылки, официанту, поудобнее расположился на белом стуле и постаралсяпочувствовать себя своим человеком в Латинской Америке, что было не так ужтрудно после всего, что он в этом полушарии успел наворотить.

Обе дверцы «плимута» распахнулись, вылезли двое и что-тоочень уж целеустремленно двинулись в его сторону. Один, как и следовалоожидать, оказался дешевым суперменом, так и неизвестным пока что по имени. Судяпо тому, как он издали дружелюбно скалился Мазуру и даже махал рукой,намеревался снова приставать самым беззастенчивым образом, как подвыпившийгусарский вахмистр к кухарке. Второй был решительно незнаком – субъект летпятидесяти, худой, узколицый, меланхоличный, с вислыми усами и весьманездоровым цветом лица.

Глупо притворяться, что не замечаешь человека, который из коживон лезет, чтобы привлечь твое внимание – и Мазур уставился на обоихвыжидательно, без всякой теплоты во взоре.

Но супермена такие взгляды вряд ли могли смутить – скореевсего, он не играл развязного хама, а таковым и был, хоть в глаза плюй... Ещеиздали распахнул объятия и вскричал:

– Ну надо же, совпадение какое! По Флоренсвиллю гуляешь –так и жди, что Дикки навстречу попадется! Прилетаем сюда – и тут ДиккиДикинсон!

Он бесцеремонно придвинул стул и сел. Меланхолик устроилсярядом не так проворно, но столь же решительно, молчал и таращился на Мазура стаким унынием во взоре, словно хотел, чтоб его пожалели.

– Полицейского позвать, что ли? – негромко, задумчивовопросил Мазур в пространство. – Невозможно человеку спокойно выпитьстаканчик...

– Успеется, – ухмыльнулся незнакомец. – А вотпоставить мне стаканчик вполне бы мог. За то, что я человек незлопамятный.Другой бы на тебя, Дик, смертельно обиделся за тот поганый приемчик, что тыудумал в кабаке...

– Незлопамятный? – ухмыльнулся и Мазур. – Значит,на меня потом в темном переулке кинулись какие-то паршивцы исключительно послучайному совпадению?

– Да нет, конечно, – безмятежно сказалнезнакомец. – Положа руку на сердце, это я их послал. Только вовсе неиз-за того, что ты меня выставил черт-те кем в кабаке... Это в игру входило,понимаешь ли.

– Терпеть не могу игры, в которых мне заранее не объясняютправил, – сказал Мазур.

– Дикки, так мы за этим сюда и пришли! Думаем, что томитьчеловека, пора ему объяснить, какая игра идет, чтобы он тоже включился...

– А если у меня нет никакого желания?

– Придется, парень, придется, – сказал супермен ужесовершенно серьезно, без тени прежней придури. – Меня, между прочим, зовутУолли. А это Хью. Вот и познакомились, а? Хью, покажи нашему другу своипричиндалы...

Унылый запустил два пальца в нагрудный карман пиджака ипривычным жестом вытащил закатанную в пластик картонку со своей фотографией,парочкой печатей и несколькими строчками типографского текста. Наискось еепересекала желто-сине-зеленая, цветов государственного флага республикиФлоренсвилль полоса.

Судя по тому, что там значилось, унылый именовался ХьюберТоффи и в чине субинспектора состоял на службе в Центральном департаментеполицейского управления помянутой республики – другими словами, в том квеломподобии спецслужбы, что только и имелось во Флоренсвилле.