– Двадцать пять – по-моему, маловато.

– Ни цента больше, – отрезал Уолли. – Денег у меняне мешок. На все про все, знаешь ли, выделили четкую сумму... как это тамназывается? Ага, смета! Вот именно. У меня есть смета, и я за нее не могувыйти. Ровнехонько двадцать пять тысяч у меня значится в строчке «покупкаинформации». Между прочим, это тебе отличный аргумент за то, что дела я ведучестно. Захоти я тебя обштопать, пообещал бы золотые горы и луну с неба.А я тебе говорю честно, как правильный парень правильному парню: у менядля тебя есть ровно двадцать пять штук, и ни грошиком больше. Или ты их берешь,или попадешь в неприятности... а хрусты достанутся кому-то другому из вашей жебратии. Кончай ломаться, а? Ты не старшеклассница, а я не провинциальныйловелас...

И в самом деле, не стоило затягивать комедию добесконечности. Благо инструкции у Мазура были самые недвусмысленные:продаваться хоть черту с рогами. Может быть, это и есть наилучший выход:навести на Бешеного Майка этих молодчиков, чтоб они всю грязную работу ипроделали? А над деталями пусть потом ломает голову Лаврик, ему положено...

– Деньги на стол, – сказал Мазур.

– Я же не на голову ушибленный, таскать в кармане такиебабки! Они в сейфе, на первом этаже...

– Вот и сходи.

– Резонно, Уолли, – подал голос Хью.

– Ну ладно, – повеселевший Уолли поднялся. –Только смотри тут, не вздумай без меня шалить. Хью у нас хотя и выглядит, какучитель в школе для малолеток, но в переделках бывал, и с ним не так простосправиться. Попробуешь отколоть какой-нибудь фокус – так и попухнешь на этомостровке, зуб даю...

Он вышел, что-то весело насвистывая. И Хью мгновеннопеременился. Наклонился к Мазуру довольно энергично для такой снулой рыбы,внятно зашептал в ухо:

– Деньги можете взять, но, если вам жизнь дорога, невздумайте рассказать хоть кусочек правды. Придумайте что угодно, лишь бызвучало убедительно. Понятно вам? Дату переворота сдвиньте на несколько днейвперед от реальной. И план сходу придумайте какой-нибудь другой. В концеконцов, вы далеко не все знаете...

Мазур уставился на него в неподдельном изумлении.

– Я с вами не шучу, – сказал Хью тихо. – Это я васприкрываю, понятно? Этот болван сглотнет все, что угодно – я, будьте уверены,скажу, что ваша информация полностью соответствует той, что у меня уже есть...

– Что за игры?

– Никаких игр, – отрезал Хью. – Благодарите бога,что именно на меня и напоролись... впрочем, так и было предусмотрено. Мы его ссамого начала взяли под присмотр...

– Ах, вот оно что... – протянул Мазур, все еще внекотором обалдении.

– Дело слишком серьезное, – сказал Хью. – Никак нельзябыло пускать на самотек... И смотрите у меня, если пискнете что-то о настоящемплане – а я в курсе многого, учтите – вы у меня оба отсюда живыми не выйдете.Уж как-нибудь придумаем, как все это объяснить. Вы ведь и друг друга пришитьмогли... Ну, ясно вам?

Он смотрел на Мазура пытливо, не мигая, как удав. Оставалсяпрежним, меланхоличным пожилым пессимистом – но глаза стали совершенно другими.Сейчас у него были холодные, пустые, бесцветные глаза человека, привыкшего иумеющего убивать. Т а к и м глазам следовало верить. Естьнекоторый опыт...

– И постарайтесь потом не болтаться по этому благословенномуострову, – тем же быстрым шепотом продолжал Хью. – Вокруг этого деланачалась нешуточная суета... Обязательно передайте Майклу: улица Риверс-роуд,дом пять, квартира шестнадцать. Это и есть тот адрес. Квартира любовницыАристида. Он обычно приходит вечером и остается до утра. Охраны, как правило,нет. Постараюсь, чтобы и на этот раз не было. Как только я узнаю, что онсобрался к Джанет, позвоню вам.

– Куда? – спросил Мазур, еще толком не придя в себя оттаких резких поворотов сюжета.

– Домой, черт возьми! В дом Джейкобса! Что, я не знаю, гдевы обосновались? Все уяснили? – он покосился на дверь. – Тишина испокойствие!

Дверная ручка – массивная, литая, старомодная – ужеповорачивалась. Мазур сунул в рот сигарету и притворился, что всецело поглощенпоисками зажигалки по карманам.

Под носом у него вспыхнул бензиновый огонек.

– Кури, кури... – благодушно сказал Уолли. Сел за столнапротив, извлек из внутреннего кармана пластиковый пакет, в которомпросвечивали зеленые президентские физиономии, аккуратно положил еготочнехонько посередке меж собой и Мазуром. – Ну, Дикки, денежки – вотони. Валяй, рассказывай.

Мазур тяжко вздохнул. И начал колоться. Он и без напутствийХью знал, что следует ссылаться на свою подчиненную роль, из-за которой он,кошке ясно, не может быть посвящен во все детали. Но все же следовало выложитьдостаточно, чтобы не разочаровать тех, кто платил деньги. Одним словом, он сходу выдумал и преподнес с красочными подробностями план грядущего переворота,отличавшийся от известного ему, как небо от земли – по Мазуру, Бешеный Майксобирался разделить своих орлов на два отряда, и один должен был еще дорассвета захватить Аристида прямо в его доме, а другой занять здание Дворцаправосудия, где размещались все, кто распоряжался полицией и национальнойгвардией. В общем, поскольку он все это измыслил с учетом своего реальногобоевого опыта, план смотрелся довольно убедительно и насквозь жизненно. Правда,совершенно не понятно, сможет ли это в должной степени оценить штафиркаУолли...

– И все?

– И все, Уолли, – сказал Мазур с честнымиглазами. – Все, что мне известно. Я понял по некоторым намекам, что уМайка есть кто-то купленныйв национальной гвардии, и этот тип выведет ко Дворцуправосудия два броневика – а остальным двум сыпанет в баки какую-тогадость, потому что людей у него мало, только на два броневика и хватит... Авсе остальное можно выяснить исключительно у самого Майка. Он в таких случаяхсвоим людям рассказывает не более половины – потому до сих пор изанимается бизнесом вполне удачно...

Уолли задумчиво уставился в потолок.

– Порядок, Уолли, – бесстрастно сказал Хью. – Онне врет. То, что мне уже известно, именно этому плану в точности исоответствует. Смело можно отдать деньги.

– Уверен?

– Абсолютно.

– Ну ладно, – сказал Хью и пододвинул пакет кМазуру. – Держи хрустики, если со мной по справедливости, я слово держу совсей честностью...

– Слеза прошибает от умиления, – сказал Мазур.

Он взял пакет, совсем легкий, хотел было небрежно сунуть егово внутренний карман пиджака, но вовремя спохватился и вспомнил, что настоящийбелый наемник, искатель удачи, жертва буржуазного общества, никоим образом неможет так поступить – иначе самым роковым образом выпадет из образа. Развернулпрозрачный пластик, вывалил на стол зеленые бумажки и старательно принялся ихсчитать, по мере актерского мастерства подражая Хайнцу. Он надеялся, чтовыражение лица у него при этом достаточно алчное.