имя поэта. Пробежался глазами по не очень большому количеству строк, потомил публику еще пару секунд. Он надеялся, что Нору аж трясет в нетерпении.

Затем сделал шаг вперед к микрофону и прокашлялся.

– Меня зовут Уилл, – представился он, а потом уже дал себе улыбнуться. – И по иронии судьбы мне попался Шекспир.

♥ ♥ ♥

– Неплохо выступил, Шпала, – сказал Джона, подойдя к Уиллу, который после выступления вернулся на свое место за задним рядом. Стоять вот так бок о бок со стариком было все равно что стоять с доктором Авраамом, и на секунду Уилл замешкался, не понимая, куда смотреть.

– У тебя отличный голос для поэзии.

Ладно, он посмотрит. Но только чтобы узнать, не издевается ли над ним Джона.

Но старик говорил серьезно, и Уилл принял похвалу, которая в целом совпадала с отзывами других гостей о его выступлении. Его проводили громкими щелчками, аплодисментами со стоячих мест, а между выступлениями других ему даже удалось поболтать с кем-то из гостей, упомянуть тут и там о своих планах по сдаче квартиры на случай, если кто-то был так же любопытен, как Мэриан, и они могли замолвить за него словечко. Нора его избегала, что он засчитал за свою победу. Он знал: она думала, что он струсит, что это отобьет у него желание воплотить свой план.

– Спасибо, – сказал Уилл. – Вы тоже очень неплохо выступили.

– Я уже мастак в таких вещах. Тебе досталось очень грустное.

Уилл в недоумении заморгал.

– Что же в нем грустного?

На самом деле он не особо задумывался о том, что читает, – так старался не сбиться, произнести все спокойным тоном. Он запомнил что-то о весне, лете и еще каких-то цветах. Обычная поэтическая хрень.

Джона разочарованно вздохнул.

– Врачи. С вами явно что-то не так.

Уилл переступил с ноги на ногу. О чем же было стихотворение? Впрочем, какая разница? Он достаточно постарался, чтобы произвести впечатление. Наверное, он уже скоро пойдет, вернется к работе над квартирой Донни и закроет балконную дверь. Он потерял несколько часов, потому что его вызвали в клинику, где не хватало персонала, но намеревался поработать в квартире ночью.

– Легко вам говорить. Вам досталось стихотворение о бейсболе, – парировал он Джоне.

Джона посмотрел на него.

– Увлекаешься?

– Увлекался. – «Играл», – подумал он впервые за многие годы. Он почти не думал о бейсболе с тех пор, как… эм. Наверное, с тех пор, как последний раз стоял здесь, во дворе.

Ему надо уходить.

– Что это значит – «увлекался»?

– Сейчас времени смотреть матчи не хватает.

– Мы иногда смотрим здесь игры. Нора вешает простыню на перила балкона Донни, Мэриан и Эмили. И приносит свой компьютер, проектор и все остальное.

«Мы вообще много чем занимаемся», – вспомнились слова Норы. Наверное, просмотр бейсбола с помощью проектора тоже в это входит. Звучит здорово, но надо будет поговорить с ней насчет использования его балкона. Вряд ли арендаторам такое понравится. Может, получится отыскать ее, пока он не ушел к себе. Может…

– Следующий номер – девять! – объявила Мэриан, прервав его мысль, и Уилл решил воспользоваться последним шансом уйти, пока не началось выступление. Он поговорит с Норой потом, может быть, даже подождет ее на балконе рано утром, когда закончит работу на сегодня.

Но тут он увидел, как девушка встала с места, робко помахивая своим листком. Значит, номер девять.

– Милая Нора, – сказала Мэриан, приглашая ее к микрофону и приобнимая за плечи. – Нора прочитала здесь свое первое стихотворение, когда ей было всего десять.

Все поприветствовали эту новость щелчками. Даже через весь двор Уиллу показалось, что она краснеет от смущения. Нора наклонила голову, перекидывая косу на плечо, и улыбнулась Мэриан. Когда женщина заняла свое место, девушка шагнула к микрофону, одной рукой поправляя верх своего красивого сарафана с опущенными плечами.

«Она словно само лето», – подумал он, поняв, что поэтической хрени с него уже хватит.

Джона снова фыркнул. Либо у него проблемы с верхними дыхательными путями, либо он умеет читать мысли Уилла.

– Она впервые за долгое время решилась сама.

– Что?

Старик кивнул в сторону микрофона.

– Последние годы она читала стихи с Лидией, своей бабушкой.

– А, – ответил Уилл, теперь он пристальнее наблюдал за Норой: как она поиграла ленточкой у свертка, как колыхался подол ее сарафана, словно она переминалась с ноги на ногу.

Она нервничала.

Уилл почесал грудь. Кинул взгляд на Джону, а тот снова фыркнул.

– Итак, – мягко произнесла Нора в микрофон, разворачивая листок. – Оу.

Повисла долгая пауза, и Уилл покосился на Джону, затем на затылок Мэриан Гуднайт в первом ряду. Ей всегда надо столько времени, чтобы начать?

Нора покашляла, из-за микрофона звук вышел слишком громким.

– Ой, – произнесла она, и кто-то защелкал в знак воодушевления.

– Скажи, что ты пас, – пробубнил Уилл на выдохе и посмотрел на Джону, надеясь, что тот не расслышал.

Нора подняла взгляд, и Уилл заметил перемену в ее улыбке, ведь он весь вечер наблюдал за ней благодаря их мелочному соревнованию.

– У меня стихотворение Мэри Оливер, – произнесла она наконец. – Оно называется «Летний день».

Она начала читать, сделав перед этим глубокий вдох, и Уилл понял, что стоит затаив дыхание. Может, сам он ни капли не понял из стихотворения, пока стоял на сцене, но, когда читала она, он ловил каждое слово. Он слушал, как Нора читает о наблюдении за кузнечиком, о сидении на коленях в траве, о приятном безделье, о том, как все в конце концов и слишком рано умирает.

Закончив, она снова робко улыбнулась, сделала забавный мини-реверанс, и среди щелчков раздался смех, а Уилл наконец выдохнул. Казалось, все было в порядке: она позвала Мэриан обратно к микрофону, похлопала Эмили по плечу, взяла что-то с подноса, предложенного миссис Салас.

Но не вернулась на свое место.

Нора отошла в сторону и постояла там несколько секунд, но напряженная и хрупкая улыбка не сходила у нее с лица. Она словно ждала чего-то, и, когда Мэриан объявила, что настало время оригинальных композиций, Уилл понял, чего именно.

Она ждала, когда все отвлекутся. Ждала возможности уйти. Когда Мэриан пригласила к микрофону первого поэта за вечер, Нора не стала ее упускать.

Не прошло и минуты, как Уилл последовал за ней.

♥ ♥ ♥

Она не успела уйти далеко.

Он застал ее в вестибюле здания, где маленькие серебристые почтовые ящики сияли россыпью огней от висящей слишком низко люстры; где обои – стоит признать – в это время суток были скорее оттенка благородного металла, нежели горчицы. Она стояла спиной к нему