Она прервалась и глянула на него краем глаза, поняв, что чуть не проговорилась.

Теперь засмеялся он.

– Я понял, что сегодня народу было больше обычного. Их позвали специально для меня. – Сейчас, наедине с Норой, в этом странном, обклеенном обоями вестибюле, он даже не мог злиться на нее за всю эту клоунаду, раз уж она ее хоть немного успокаивала. Он лучше пожертвует сном и наверстает за ночь упущенное время. – Может, это она вызвала меня к микрофону первым.

Нора улыбнулась. В этот раз искренне.

– Если честно, я тоже об этом думала.

Несколько секунд она молчала и поправляла венок, закрывая в нем пустые места.

– Это стихотворение Мэри Оливер, – заговорила она наконец, – было одним из ее любимых. – Он заметил, как она изменилась в лице: нахмурилась, поджала губы. – Наверное, поэтому я немного распереживалась, читая его.

– Не думаю, что кто-то это заметил.

Она посмотрела на него.

– Вы заметили.

– Ну, – сказал он, но это не было внятным ответом. Ведь ответ, что он замечает вообще все, связанное с Норой Кларк, ничего хорошего им не принесет.

– Вы сами такое чувствовали?

– Что?

– Что я сегодня. Будто Нонна была со мной. Вы чувствуете такое со своими родителями?

– Да нет. Они и при жизни не очень-то были рядом.

Едва произнеся это – быстро, бездумно, как бы невзначай, – он пожалел о своих словах. Тут же закрыл рот и стиснул зубы. Это не в его правилах. Он ни с кем ни обсуждал родителей, максимум – делился сухими, очевидными фактами. Кем они работали или когда умерли. Остальное показывало их, и его заодно, в невыгодном свете. А теперь в глазах Норы – девушки, которая в силу ее знакомства с Донни и так была, на его вкус, слишком тесно связана с запутанной историей его семьи, – он выставил своих родителей эгоистами, пофигистами или хуже того. А себя – недовольным, мелочным и обиженным.

Как ребенок.

Почему нельзя было сказать что-то вежливое, утешительное или отвлеченно-сочувственное? На работе он так и отвечал. На складе его памяти, как консервы на полках, хранились все виды ответов.

Но с Норой он как будто не мог найти подходящий. С Норой у него будто вообще не было ответов.

Она повернулась и оказалась лицом к нему, взглядом побуждая его продолжить. Тут он понял, что она вовсе не собиралась менять тему. Просто нашла к ней другой подход. С одной стороны, это вызывало в нем восхищение наряду с поэтическим вечером, который она устроила, и не важно, что все это очень сильно усложняло Уиллу жизнь. Это был хитрый, мягкий и почему-то обезоруживающий ход.

Но с другой стороны, ему хотелось оказаться как можно дальше отсюда.

Подальше от нее и всего, что он чувствовал рядом с ней, от всего, чего боялся из-за этих чувств.

Не надо было вообще идти за ней сюда.

– А вы… – начала было Нора, но он ее перебил.

– Мне пора, – сказал он немного резче, чем намеревался. – Завтра приедет грузовик для вывоза мусора.

Она недоуменно моргнула.

– Вывоза мусора?

Он снял лавровый венок.

– Надо избавиться от кое-каких вещей, – сказал он. «Почти всех», – пронеслось у него в голове.

«И от этого чувства», – подумал он.

Он протянул ей лавровый венок, и она посмотрела сначала на венок, затем на Уилла. И этот взгляд был хуже всех улыбок, которые он целый вечер видел у нее на лице. В нем были замешательство, стыд, но больше всего – разочарование. Он пожалел, что надел сегодня очки.

Он усиленно сдерживал дрожь в руке, ожидая, пока Нора возьмет у него венок, но в итоге понял, что это бессмысленно. Она надела свой венок себе на голову, разгладила складки зеленого сарафана. Напоследок она посмотрела ему в глаза, взгляд ее был сух и холоден.

– Оставьте себе, – сказала она наконец.

Обходя его, она не улыбнулась.

Глава 7

После вечера поэзии Нора приняла решение.

Ей не нужно было встречаться с Уиллом, чтобы сорвать его планы.

Не нужно было видеть его взъерошенные ветром волосы, или притягательные очки, или пристальный темный взгляд за ними. Ей не надо было видеть, как он улыбается, хмурится и эту его морщинку между бровей. Ей уж точно не надо было видеть, как он двигается: ходит, прислоняется к чему-то, кладет руки в карманы, – и как быстро он мог перемещаться, когда, очевидно, хотел поскорее от нее уйти.

Совсем нет. Нора могла делать все нужное и без необходимости встречаться с Уиллом Стерлингом, и начала она с того, чтобы помешать ему найти место для мусорного контейнера.

Это было совсем не сложно: пара звонков соседям по району, пара просьб припарковаться в определенных местах. Самое лучшее в доброжелательности – в добрососедстве! – то, что в подобных вопросах всегда можно положиться на помощь многих людей. К шести утра в день приезда грузовой машины перед домом уже выстроилась вереница автомобилей, а в переулке у двора яблоку было негде упасть. Если Уилл надеялся быстренько избавиться от вещей бедного Донни, то его надеждам суждено было разбиться в пух и прах.

На самом же деле все вышло немного сложнее, чем Нора предполагала, потому что Уилл либо передумал, либо неправильно объяснил, что имеет в виду под «вывозом мусора». В итоге к его квартире подъехали машины благотворительной организации и местной компании по переработке. По словам Эмили, домоседки и безупречного наблюдателя, благотворители урвали львиную долю вещей. Это точно подпортило Норе гаденькое удовольствие усложнить Уиллу жизнь, однако Эмили с миссис Салас так рыдали над выброшенным креслом Донни, а Мэриан как-то неожиданно и мрачно притихла, что у девушки все же осталось немало гнева, который можно пустить в дело.

Со времени этого «дня благотворительности» усилия Норы сосредоточились в основном в области электронной почты, и она обдумывала нечто среднее между вечером поэзии и предложением Дипы подкинуть Уиллу дохлую рыбу. Пока что вербовка окружения несколько нарушала привычный уклад ее дня, и Норе было совестно за то, чем она занимается, когда надо работать над сайтом все еще кошмарной эко-инфлюенсерши. Каждый раз, проходя мимо окна или отправляясь по своим делам и поручениям соседей, она бросала взгляд на машину Уилла Стерлинга. Он был здесь, разбирал квартиру Донни по частям, а значит, времени у нее было в обрез.

А еще, подумала она, последние несколько дней они старательно избегали друг друга.

Сидя за заваленным рабочим столом, она боролась с желанием встать и выглянуть в окно на случай, если он появится. На самом