«Неужто это Редькин?» — недоверчиво размышлял майор. Вечером бузотер орал за забором, потом… Что получается? Набрался выдержки, прокрался на пляж и терпеливо камушки бросал? Сменил манеру поведения и начал действовать хладнокровно, тихо?

Невероятно.

Набирать номер Мартынова Стасу очень не хотелось. Майор предполагал, что тот успел на свадьбу друга, но делать нечего: Игорь — старший группы, если обойти его и позвонить, к примеру, подполковнику Коростылеву, получится, что, не пожелав отрывать капитана от застолья, Гущин действовал через его голову. Стас нажал на вызов, долго слушал гудки. Игорь наконец ответил, прокричав на фоне громкой музыки:

— Да, Гущин, слушаю тебя внимательно!

Музыка стала немного затихать, майор представил, как капитан быстро выходит из ресторанного зала, ловко огибая столики и танцующих людей. Стас направился к калитке в железном частоколе, отгораживающем двор от пляжа. Когда Мартынов вновь откликнулся, приступил с замирающим сердцем:

— Гарик, тут такое дело… Ты только не беспокойся. В меня стреляли.

— Что?!

От ударившего в ухо выкрика майор даже зажмурился. Он и сам бы так отреагировал, если б услышал, что в коллегу стреляли.

— Ты ранен?!

— Нет, стреляли поверху, похоже, напугать хотели.

— Я выезжаю! — рявкнул Гарик.

— Стой! — Гущин прекрасно знал порывистого капитана. Добавлять «Ты выпил, тебе незачем здесь появляться» майор не стал, сказал другое: — Дело выеденного яйца не стоит. В меня стрелял местный алконавт, с которым я сегодня вечером повздорил. Так, бытовуха…

— Какая, к черту, бытовуха?! — перебивая, взъярился Мартынов. — Я сейчас вызываю машину, хватаю по дороге оперов, мы едем к тебе и это Игнатово по бревнышкам раскатываем!

«А вот этого не хотелось бы», — скуксился Гущин. Оперов, которых капитан собирался «хватать» по дороге, он отлично знал — парни в самом деле раскатают деревеньку. Разгребай потом обломки, винись перед депутатским корпусом.

— Гарик, мы уже вызвали участкового, — немного слукавил следователь, — того, кто стрелял, местные знают. Сами разберемся.

— Может быть, Валеру вызовешь хотя бы? Он остался на турбазе…

— Нет, — оборвал майор. — Зачем легенду разрушать? Валера работает на турбазе, незачем его ночью срывать. Я все сам тут порешаю и отзвонюсь.

— Ну смотри, — мрачно произнес Мартынов. — Но завтра утром жди! Приеду. Будь на созвоне, я жду твоего звонка, сообщи, как порешаешь.

— Яволь, — хмыкнул Гущин и отключил связь.

Пока он разговаривал с Мартыновым, на берегу появилась отважная Анфиса с костылем. Стола рядом с вооруженным винтовкой сыном, что-то обеспокоенно ему втолковывала. За спиной неспешно ковыляющего следователя раздалось восклицание Анфисиного мужа:

— Фис, ну куда ты вылезла, а?! Дома не сидится, больше всех нужно, да?!

Супруга только отмахнулась. Стас обернулся к Капитонову, приметил идущего следом Влада и поинтересовался:

— А Дмитрий где?

— Девчонок успокаивать побежал, — отчитался Глеб. — Не то выбегут, как и моя, на берег.

— Это правильно. Глеб, вы не могли бы вызвать участкового? Я позвонил своим, но сказал, что мы сами здесь разберемся.

Капитонов обрадованно достал мобильный телефон. Разговаривая с местным полицейским, он задержался во дворе. Гущин и помощник вышли на берег.

— Вот вы как чувствовали, Станислав, что добра не будет! — поприветствовала сыщика Анфиса.

Гущин мельком удивился: получаса не прошло, а все уже всё знают. Версия выдвинута, подозреваемый определен. Переволновавшаяся Анфиса ворчала:

— Ну на этот раз обормот не отвертится! Вечно, как напьется, ходит по деревне со своим обрезом!

— Но раньше он его не заряжал, — задумчиво пробормотал Михаил.

К Гущину подошел Глеб:

— Участковый будет через десять минут. Он в Заборье живет.

— Напомните, пожалуйста, как зовут лейтенанта.

— Алеша… Алексей Смирнов.

Уменьшительно-ласкательное имя розовощекому участковому с пушистыми девичьими ресницами соответствовало больше. Форменная рубашка сидела на нем ладно, фуражка казалась чуточку повисшей на оттопыренных ушах. Алеша старался выглядеть солидно перед столичной знаменитостью — косолапил впереди ковыляющего к «камуфляжным» воротам Гущина и досадливо пыхтел:

— А я давно говорил: сажать Редькина надо! — «Рука закона» грохнула кулаком по покосившейся створке. Створка на лейтенанта едва не рухнула, Смирнов выругался и отскочил. — Ничего не работает, — буркнул. — Руки из задницы, что ли? Поправить не может? — Алеша придержал кривую створку и подождал, пока Гущин пройдет под ней.

Глеб перехватил у него дверь и помог просочиться Львову. Под створкой проскользнул и вездесущий краевед Кнышев в трикотажном спортивном костюме затейливого нежно-зеленого цвета. Костюм от многих стирок полинял и съежился, в результате слегка фосфоресцирующий в темноте историк походил на тонконогого и тонкорукого зеленого человечка из глубокого космоса. Стас слышал, как гуманоид-краевед расспрашивает земляков о том, что здесь произошло, почему в деревне стреляют.

…Дом покойной Степаниды, призрев обычаи, не выходил окнами на улицу. Прятался в глубине двора за разлапистыми яблонями, вишнями с покрытыми лишайником искривленными стволами, могучими кустами древнего крыжовника и смородины. Грядок на подворье видно не было. Но, судя по разновеликому бурьяну, когда-то они были, но нынче неравномерно заросли.

Смирнов, солидно поругивая криворукого хозяина, шел впереди. Подойдя к крыльцу дома с освещенными окнами, участковый расстегнул кобуру, намекая, что миндальничать не расположен. Поднялся по четырем прогнувшимся ступеням и, не прибегая к политесу, без стука открыл дверь и шагнул в совершенно темные сени.

— Ой ёшкин кот! — одновременно со звуком падения чего-то пустотелого железного раздался вскрик. — Бидон, зараза! Ничего на месте не стоит!

Сыщик задержался, подождал, пока лейтенант откроет дверь непосредственно в дом и падающий оттуда свет осветит сени. По узкому, замусоренному всяческой рухлядью проходу прошел в прихожую, по сути обозначенную только вешалкой для верхней одежды, — перешагнув порог, гости сразу попадали в искривленную гостиную. Кривизну гостиной придавала печка, пятившаяся задом в главную комнату, передом выходящая на кухню. Когда-то эта комната была весьма шикарной по деревенским меркам: полированный чешский гарнитур, плюшевые кресла и диван. На стенах бра и репродукция Брюллова «Итальянский полдень», где пышнотелая брюнетка ощипывает виноград.

Сейчас всю полировку и Брюллова засидели мухи, плюшевые кресла продавились, ободрались. Бра висели криво, выступая в унисон с воротами.

В гостиной — совершенно пусто, если не считать равнодушного серого кота невероятных размеров. Скорее всего, конкретно этот кот и ободрал обивку кресел, поскольку предположить, что их долго и упорно полосовали вилками, совсем невероятно.