— Никто мне должностных инструкций не писал, — пытался защищаться управляющий, — как считал нужным, так и делал.

Седой хотел еще что-то сказать по поводу умственных способностей Мицкевича, но передумал и просто махнул рукой.

* * *

Натужно гудя, планетарный тягач, совершенно не созданный для движения по слишком узким для него коридорам космической станции, медленно полз к цели. До Ратушной площади оставалось метров двести, и следующий поворот должен был вывести тяжелую машину в прямой коридор, выходящий прямо на площадь напротив баррикады. Лобовую проекцию тягача защитили двумя листами брони, вырезанными роботами Линга из аварийных переборок. Между листами оставили сантиметров сорок пустого пространства, заполнив его мешками из металлической сетки, наполненными битым стеклом и керамическими обломками. Конструкция получилась жутковатая, но при удаче могла выдержать попадание реактивной гранаты. Эмиттер плазменной пушки, выдвигавшийся из выреза в броне перед самым выстрелом, был наиболее уязвимым местом нашего импровизированного штурмового орудия, и я очень за него опасался.

— Орудие на позиции, — с напряжением в голосе доложил Ханджар, лично занявший место водителя тягача.

Пушка жестко крепилась на грубо сваренном основании за кабиной тягача и наводилась на цель поворотом корпуса машины, так что конструкция получилась та еще…

Со стороны баррикады заметили наши шевеления и открыли огонь из стрелкового оружия. У защитников «ратуши» в наличии оказалось даже два пулемета, и сейчас один из них, установленный на баррикаде, активно стегал пулями по лобовой броне тягача. Безобразие это следовало прекратить, поскольку любое попадание крупнокалиберной пули в нежную конструкцию плазменной пушки грозило свести на нет все наши усилия.

Прижав машину, насколько это оказалось возможным, к правой стене, Ханджар, освободил немного места для Арнольда. Робот высунулся из-за корпуса тягача и послал в сторону баррикады несколько снарядов из автоматической пушки. Попал он или нет, осталось неясным, но огонь пулемета прекратился.

— Пушку в боевое положение, — отдал я приказ, и Олег отодвинул броневую заслонку, закрывавшую вырез в броне, и нажал на рычаг, приваренный к станине, подавая орудие чуть вперед, чтобы края амбразуры не мешали формированию плазменного сгустка.

Одновременно, выполняя мой приказ, Арнольд открыл огонь на подавление, не жалея боеприпасов. Если у противника остались гранатометы, он обязательно должен был их сейчас применить. Не понимать угрозы, исходящей от тягача, он просто не мог. Поэтому Арнольд и вел интенсивный огонь — я совершенно не собирался давать врагу стрелять по нам, как в тире.

Накопитель уже минут десять, как показывал готовность к работе. Энергии в нем был самый минимум, но это нам и требовалось — зачем калечить станцию, которая вполне могла нам еще пригодиться?

— Всем беречь глаза! Огонь!

В коридоре взошло солнце. Корабельная пушка, примененная внутри станции, дает поразительные эффекты, весьма неприятные не только для противника, но и для самого стреляющего. Всех, на ком не было брони, я заранее отослал куда подальше, да и всех лишних, кто в броне, тоже, но такого результата я все же не ожидал.

Для начала выяснилось, что выстрелили мы практически одновременно с вражеским гранатометчиком, вернее, противник выпустил по нам реактивную гранату даже чуть раньше, чем Олег активировал сенсор огня. В итоге, через долю секунды после нашего выстрела в нижнюю часть броневого листа, защищавшего машину, ударила ракета с плазмо-кумулятивной боевой частью. Первый броневой лист был легко пробит. Дальше кумулятивная струя прожгла стеклокерамический слой, частично при этом рассеявшись, но все же сохранив часть сил и пробив второй бронелист. На наше счастье, на этом все, практически, и закончилось. Во всяком случае, ни до меня, ни до Олега кумулятивная струя не добралась, а обожженная дыра в обшивке кабины тягача волновала нас чуть менее чем совсем не.

В результате удара кумулятивной гранаты и почти одновременного собственного выстрела тягач отбросило на метр назад и слегка развернуло. Декоративные панели на стенах коридора почернели, частично оплавились и исходили белесым дымом. Баррикады перед зданием командного центра больше не существовало. На ее месте зияла закопченная вмятина в перекрытии станции, по краю которой валялись какие-то дымящиеся обломки. Вместо входа в здание «ратуши» зиял пролом, уходящий вглубь на десяток метров, и там внутри что-то еще продолжало гореть и рушиться.

С минуту мы с Олегом потрясенно наблюдали эту картину, потом из перпендикулярного коридора вышла Хельга и тоже застыла, глядя на результат нашего выстрела, но быстро опомнилась и подошла ко мне.

— На мой коммуникатор пришел вызов от Седого, — сообщила она, протягивая мне устройство связи, — Это один из представителей новой власти, ставленник бунтовщиков с Индейца-3. Он хочет говорить с командиром нашего отряда.

— Ну, давай поговорим с представителем и ставленником, — усмехнулся я, протягивая руку за коммуникатором.

Я не торопясь подключил прибор к разъему для внешних устройств своего скафандра.

— Лейтенант Чехов, — спокойно представился я, — вы хотели говорить со мной.

— Можешь называть меня Седой, лейтенант, — ответил мне хриплый голос, — сейчас я командую гарнизоном станции.

— Я слушаю тебя, Седой, — принял я обращение на ты, — что ты хочешь мне предложить?

— Я хочу обменять наши жизни и свободу на контроль над станцией.

— Мы и так уже контролируем станцию, Седой, — возразил я, — Сейчас перезарядится штурмовое орудие, и этот контроль станет полным и окончательным.

— Не станет, лейтенант, и ты это прекрасно знаешь. Ты уничтожишь командный пост вместе с централизованной системой управления «Катангой». Резервного поста нет, об этом еще до тебя позаботилась эскадра Роя. Конечно, можно управлять системами жизнеобеспечения из десятка локальных пультовых с помощью аварийных кодов, но ты уверен, что это именно то, что нужно для нормального функционирования станции с трехтысячным населением? А я предлагаю тебе передачу командного поста в исправном состоянии со всеми кодами и паролями к системам управления. Согласись, это стоит жизней пары десятков человек, которых ты, скорее всего, никогда больше не увидишь.

— Возможно. И что ты хочешь?

— Мне будет достаточно твоего слова, что после нашей капитуляции и передачи тебе на блюдечке командно-диспетчерского поста, я и указанные мной люди без помех погрузимся в исправный и заправленный топливом рудовоз и отправимся на Индеец-3, и что в дороге с нами ничего плохого не случится. Тебя устраивает такой обмен?

Коммуникатор работал в режиме громкой связи, и стоявшая рядом со мной Хельга отлично слышала наш разговор. Я посмотрел на нее, молча спрашивая ее мнения, как представителя жителей станции. Хельга пожала плечами и кивнула.

— Хорошо, Седой, будем считать, что мы договорились. Я даю тебе слово, что отпущу тебя и твоих людей на исправном и заправленном рудовозе