Я пишу это, чтобы предупредить вас. Ее сын Альфонсо, с которым вы, возможно, тоже встречались, – это другой типаж, хотя я слышал, что он осаждал Инес де Мендоса в надежде породниться с одной из старейших семей. Таковы, по крайней мере, здешние сплетни.

Я не позволил бы себе отнимать ваше время, но подумал, что лучше написать вам о том, что у всех на слуху. Что касается кинжала с надписью, который заполучил Нортон, то я рассчитываю, что вы проинформируете меня. Кажется, с ним связана очень большая тайна, и я не могу даже предположить, в чем она заключается. К счастью, вы находитесь рядом с ним.

Искренне ваш,

ХАГГЕРТИ

– Итак, – заметил Кеннеди, перечитывая расшифровку письма, которую он набросал, когда мы разбирали буквы и слова, – вот как обстоят дела. Кажется, все оценили важность кинжала.

– Кроме Нортона, – не удержался я.

– А теперь кинжала нет, – продолжил мой друг, – как будто кто-то вывел его из игры… Думаю, мы успеем на встречу с Уитни, которую ты для меня назначил.

В результате я в третий раз оказался в офисе Стюарта. Я уже собирался войти в лифт, когда Кеннеди потянул меня за руку назад.

– Привет, Нортон, – услышал я его голос и, повернувшись, увидел археолога, только что вышедшего из лифта и спускавшегося вниз.

По лицу Аллана было ясно видно, что он обеспокоен.

– В чем дело? – спросил Крейг, прикидывая, что могло произойти. – Чем занимается Уитни?

Нортон, казалось, не хотел отвечать, но у него не было другого выхода, так что он жестом пригласил нас отойти в сторону.

– Это первый наш разговор с тех пор, как у меня был украден кинжал, – нервно сказал наш друг. – Он позвонил мне полчаса назад и попросил приехать.

Я многозначительно посмотрел на Кеннеди. Очевидно, это произошло сразу после того, как я второй раз побывал в офисе Уитни и вернул туда письмо, которое адресат явно потом прочитал.

– Он был очень зол из-за чего-то, – продолжил Аллан. – Я уверен, что не виноват в том, что кинжал был украден и что во время руководства экспедицией в этой богом забытой стране у меня не было времени читать каждую надпись, особенно почти неразборчивую, прямо на месте. Мне еще несколько месяцев предстоит работать с тем, что я привез оттуда. Иногда Уитни ведет себя неадекватно.

– Ты не думаешь, что он мог узнать что-то о кинжале? – рискнул предположить Крейг.

Нортон прищурил глаза.

– Он ничего такого не говорил. Если бы он попросил меня отказаться от изучения других вещей в пользу кинжала, я бы, конечно, сделал это. Мы не можем позволить себе потерять такого инвестора. Черт побери, боюсь, я уже вляпался во что-то дурное!

Кеннеди ничего не сказал, и Нортон продолжил, все больше возбуждаясь:

– Все вокруг разговаривали с Уитни, обсуждали разных людей – Локвуда, де Моше, бог знает кого еще. Почему они не хотят открыто поговорить со мной? Я уже подумываю о том, чтобы попытаться продолжить работу независимо. Ничто не делает нас так сильно зависимыми, как деньги. Дай ему волю, он бы, думаю, завладел моей душой и телом (и коллекцией тоже – вы бы его слышали!). Да ведь он обвинил меня в небрежности при управлении музеем, хотя видит бог, я не куратор и не охранник!

Аллан был взволнован, но я не мог отделаться от ощущения, что он испытывает облегчение.

– Я готовился к тому времени, когда придется сократить расходы и отказаться от его финансирования, – добавил он в конце концов. – Теперь, полагаю, это время пришло. Ну что ж, возможно, так будет лучше… кто знает? Может, мои возможности и сократятся, но это все будет моим безо всяких условий. Так что в конечном итоге это к лучшему.

Разговор о его проблемах, казалось, пошел археологу на пользу: я уверен, что он оставил нас в лучшем расположении духа, чем был, когда мы его встретили. Кеннеди пожелал ему удачи, и мы вошли в лифт.

Мы нашли Уитни в еще большем возбуждении, чем Нортона. Я уверен, что, если бы к нему пришел кто-то другой, кроме Кеннеди, он бы выставил посетителя за дверь, но с нами он, казалось, чувствовал, что должен держать себя в руках.

– Что вы знаете об этом парне, Нортоне? – спросил он требовательно, не успели мы сесть.

– Он очень трудолюбивый, амбициозный человек, как говорят его коллеги, – ответил Крейг, нарочно, как мне показалось, использовав эту похвалу как красную тряпку, выставленную напоказ перед быком, чтобы раздразнить его.

– Трудолюбивый – да! – проревел Стюарт. – Он усердно трудился, создавая мне проблемы! Я послал его в Перу, я вложил большую часть денег в его экспедицию. И что же он делает? Просто издевается надо мной, заставляет меня думать, что он многого там добился. А на самом деле настолько небрежен, что позволяет отнять у себя то, что получил за мои деньги. Вот что я вам скажу: никому нельзя доверять. Все вас обманут. Клянусь, я думаю, что мы с Локвудом должны поехать туда одни. Я рад, что познакомился с ним. А Нортон?! Позволить себя ограбить – прекрасная работа! Да ведь этот тип не заметит, как у него уведут из-под носа лошадь! – заключил он, в гневе переходя на метафоры.

– Очевидно, у вас появились новости, – заметил Кеннеди. – Мы дважды пытались увидеться с вами этим утром, но не смогли вас найти.

Его тон был рассчитан на то, чтобы произвести на Уитни впечатление тем фактом, что Крейг наблюдал за ним и имел некоторое представление о том, где он на самом деле находится. Делец бросил на моего друга острый взгляд, но лицо Кеннеди ничего не выражало.

– Честолюбивый… я бы тоже так сказал, – вздохнул Стюарт, возвращаясь к Нортону, чтобы замять эту новую тему. – Что ж… пусть он будет честолюбив. Мы можем обойтись и без него. Говорю вам, Кеннеди: нет незаменимых людей. Всегда есть какой-то способ поладить: если вы не можете преодолеть препятствие, вы можете обойти его. Я обойдусь без мистера Нортона. В любом случае работать с ним – слишком большая роскошь. Так что я даже доволен, что дальше буду действовать без него.

В голосе Уитни звучала настоящая досада, но, высказывая все это, он, казалось, остыл. Я не мог отделаться от мысли, что и Аллан, и Стюарт, возможно, были даже рады разрыву. Если они оба получили друг от друга все, что хотели, – Нортон свою репутацию, а Уитни… что мог получить Уитни?

Он остыл так быстро, что я даже начал задаваться вопросом, был