— Извините.

Про себя он подумал, что от этих разговоров никакого толку нет. Уже больше месяца толку ни малейшего.

— Так что там с его работой?

— Не брал он отпуск. И не звонил никому. Просто не вышел в понедельник. А в субботу не приехал в гости. И дома… Мне кажется, что-то не так, Владимир Иванович. Как вы считаете?

Он даже рассердился и почти накричал на нее. И назвал странной женщиной, которая сначала не хочет говорить о муже, а потом вдруг вспоминает, что он неделю назад куда-то подевался.

— Что же вы заявление не написали об исчезновении? Неделя же прошла! Для заявления трех дней достаточно.

— Я думала, он объявится, — упавшим голосом произнесла она и зачем-то попросила прощения. — Считаете, мне следует подать заявление?

— Подавайте.

Воронов даже кивнул, хотя она не могла его сейчас видеть. И злорадно подумал, что это не его земля и искать сбежавшего Богданова ему не придется.

— А вы поможете?

— Я? Почему я-то? У вас свой отдел на районе, туда и идите. Таков порядок.

И снова скорчил довольную гримасу. У Богдановых на районе тот еще хмырь. Вел себя, скажем прямо, довольно дерзко, когда они не так давно занимались одним общим делом. Дерзко, неуважительно, еще и шуточки отпускал оскорбительные. Пусть теперь подсуетится, умник.

— Спасибо, — коротко поблагодарила Арина. — Так и сделаю.

И отключилась.

Интересно, сделала она так? Воронов решил скоротать время по дороге в лабораторию и снова ей позвонил.

— Что, оставили заявление об исчезновении мужа? Или он нашелся?

— Не нашелся. Оставила. — Она шмыгнула в трубку. — Только зря я, наверное, это сделала.

— Почему? — удивился он.

И принялся маневрировать, перестраиваясь из ряда в ряд. Угол здания, где располагалась экспертная лаборатория, уже был виден за деревьями.

— Сотрудник, который принимал заявление, задал много гадких вопросов, — пожаловалась Арина.

Он ее неожиданно пожалел.

— Сотрудника зовут не Глеб Станиславович?

— Да. А откуда вы знаете? — Она протяжно выдохнула в трубку. — Он сказал, что обычно в таких ситуациях виноваты члены семьи. На меня намекал, да?

Глеб Сергеев мог намекать на что угодно. Мог запросто ее из кабинета в браслетах вывести, не особо вникая в детали дела. Та еще сволочь.

— Не могу знать. — Воронов решил не вдаваться в подробности.

— Но я ему всю правду рассказала, понимаете? Всю правду о Саше!

— А что за правда? — Он медленно вкатил на парковку перед лабораторией.

— Понимаете, Владимир Иванович, тут такое дело… За день до того, как он исчез, то есть в прошлый четверг, я узнала, что Саша мне изменяет.

Несложно было и раньше догадаться, если бы внимания мужу больше уделяла. Вертлявый красавчик — вот что Воронов подумал о Богданове, когда познакомился с ним месяц назад в больнице. Этот Богданов тогда говорил с ним, со следователем, а сам успевал поглядывать на молоденьких медсестер, порхающих по коридорам. И соврал, конечно, тут же. Когда Воронов его спросил, куда тот уезжал из дома ночью, он запнулся и сказал, что жену искал. А до этого утверждал, что не искал ее и вообще из квартиры не выходил. Где был? Воспользовался случаем и метнулся к любовнице? Выходит, что так.

Так что новость о том, что у Богданова есть любовница, для Воронова никакая не новость.

Он уже заглушил мотор, выбрался из машины. По двору несимпатичного бетонного здания сновали люди. Тяжелая металлическая дверь была распахнута. Хороший знак.

— Вас все это о моем муже не удивляет? — не унималась Арина.

— Почему меня это должно удивлять? — Он двинулся в направлении гостеприимно распахнутой двери.

— Да, но его любовница — наша общая подруга! — Арина возмутилась таким тоном, как будто этой подругой был сам Воронов, или его жена, или сестра.

— И так бывает, — ответил он со вздохом. Он уже пожалел, что ей позвонил.

Пускай бы Глеб Сергеев разгребал их семейное, пардон, дерьмо. Это все никак не связано с поисками маньяка, убивающего девушек.

— Может быть, но, понимаете, последним человеком, с которым Саша говорил, был как раз муж этой подруги. Саша стоял с телефоном возле будки консьержа, и она все слышала. Он отчетливо сказал: «Олег». И он явно не хотел с ним встречаться. Но пришлось: Олег подъехал прямо к нашему дому. Это консьержка сказала. А после этого Саша пропал.

— Вы сообщили об этом Сергееву? — Воронов уже предъявил удостоверение и миновал турникет.

— Да.

— Вот и отлично. Пусть Сергеев разбирается.

И сразу отключился. Он уже увидел в коридоре того, кто был ему нужен. И тот, кто был ему нужен, кратко сообщил:

— У нас для тебя кое-что есть. Это может быть важным.

Остальное уже не могло иметь значения.

В принципе, ему все было ясно. Проклятый любовный треугольник, точно как в романе. Муж, любовник и она — красивая, порочная, изнывающая от невозможности дать выход своей страсти.

Муж узнал, так бывает. Любовник пытался оправдаться, потому что все они, эта троица, давно и прочно дружили. Но оправдаться не получилось. И тогда муж…

— Скажите, куда вы подевали тело? — Для Сергеева было очевидно, что любовника уже неделю как нет в живых.

Он это спросил после того, как обошел всю их просторную квартиру, еще не до конца заставленную мебелью после ремонта.

— Тело?

Мужчина, который ходил за ним по пятам, остановился и вытянулся в струнку. Как на плацу, вяло подумал Сергеев.

Нормальный с виду мужик. Молодой, всего тридцать два. Высокий, худой, но не дохлый. В его худобе чувствовались сила и гибкость. Мог он справиться с любовником? Судя по фотографиям, любовник был ниже ростом, крепче, но слабее физически. Сергеев слышал, что его даже собственная жена поколачивала. Да, у нее какой-то там пояс по каким-то восточным единоборствам, но это ничего не меняет. Она все равно баба, и нормальный крепкий мужик ее свалит. А она валила своего мужа.

Это значит что? Это значит, что его физическая форма оставляла желать лучшего. Из этого следует, что обманутый муж мог его прикончить в состоянии аффекта. Или рассчитать все без аффекта: где, когда и как.

Но это уже не его, Сергеева, дело. Пусть прокурор с адвокатом решают, по какой статье пойдет этот рогоносец — за умышленное убийство или за убийство по неосторожности, совершенное в состоянии крайнего нервного напряжения.

— Какое тело, я не понял?

Хозяин квартиры продолжал стоять столбом посреди свежеотремонтированной гостиной.