class="p1">А он… Он не смог больше делать вид, что жилы не выворачивает нужда по ней, что тело не скручивает агония боли, стоит отдалиться от малышки на несколько метров, что легкие пропитал ее аромат, а на клыках до сих пор вкус ее крови.

— Я… хотел проверить, как ты…, — сипло выдохнул Рандолф.

— Врешь? — несмело улыбнулась Руфина.

Ранд смотрел на девочку, как она, сжавшись в комок, сидит на огромной постели. Рыжик казалась сейчас неестественно хрупкой, очень нежной, и, да, она была нереально красивой с рассыпавшимися по плечам волосами, в светлой пижаме, с прямым взором дивных глаз.

Она смотрела на него совсем не так, как могла бы. Не как на Психа, на безумца, на страшного волка. А как на…

— Вру, — прошептал Эрлинг.

Он четко расслышал, как хрустнули его же кулаки от той силы, с которой он их сжал. Как натянулось что-то в его душе и так же, с диким треском, лопнуло.

— Не могу спать. Так и слышу тот жуткий шепот, — произнесла вдруг Фина, на миг спрятала лицо в ладони.

Ранд не мог стоять настолько далеко от нее. Три шага — непозволительно огромное расстояние.

И пока малышка сидела, не шевелясь, Рандолф преодолел пропасть между ними. Присел на край постели и отвел тонкие пальцы от нежного личика.

— Ты со мной. Ничего не бойся, Рыжик, — тихо прошептал он.

Фина молчала. Секунду смотрела на него. Выбор был за ней. Прогонит — он послушно уйдет. А не прогонит…

Не прогнала. Вздохнув судорожно и рвано, потянулась к нему. Спряталась, точно пугливый мышонок, уткнувшись лицом в шею волка, оплетая длинными прядями, привязывая его к себе. Хотя, он же, итак, привязан. Настолько, что не разорвать эти невидимые нити ничем.

Он ощущал всю растерянность, затихающий страх, тягу к истинному, что царила в душе Фины. Чувствовал легкую дрожь в юном теле. Понимал, что вот сейчас нужно как-то поддержать ее, ободрить, наговорить кучу красивых фраз, но язык — точно ватный, да и в голове ни единой здравой мысли.

Должно быть, Руфина растерялась настолько, что не смогла контролировать свою вторую сущность. И вот уже рядом с Эрлингом на месте красивой молодой девушки появилась волчица.

Ранд вскинулся. Зарылся пальцами в мягкую шерсть. А восторг, сродни детскому и щенячьему, затопил душу.

— Красавица моя…, — бормотал Ранд.

Он чувствовал, что и его зверь лютует, беснуется, рвется на свободу. Но не отпускал его. Нельзя пока. Иначе же набросится на девочку, и первое слияние произойдет совершенно не так. Не время пока. Ранд это твердо знал, а потому постарался загнать зверя максимально глубоко.

Фина смотрела на него слегка растерянно и будто извиняясь. Рандолф улыбнулся. Кажется, он совершенно забыл, как это делается. А тут — губы помимо воли растягивались, выдавая истинные эмоции.

— Ты красивая… Очень… Удивительная просто…, — шептал Эрлинг, перебирая густую шерстью.

Фина вдруг негромко рыкнула и толкнула мужчину в плечо. Он не стал препятствовать, раз уж девчонка хочет поиграть. Поддался ей, рухнул на спину. А она взобралась лапами на него и придавила собой.

Рандолф старался не думать, что после оборота, малышка предстанет перед ним абсолютно голой, совершенной в своей красоте, идеальной.

И громко рассмеялся, когда влажный язык принялся порхать по его щекам, заросшим щетиной. Наверное, никогда прежде он не чувствовал себя настолько беззаботно и легко. Будто вернулся в детство, когда все было просто и понятно.

Ранд, смеясь, заставил волчицу лечь рядом. Она доверчиво потерлась мордой о его плечо и затихла. Не переставая ерошить пальцами мягкую шерсть, Эрлинг лежал в темноте и смотрел с улыбкой в пространство.

Да, вожделение и жажда по девушке, отчаянная потребность сделать ее своей, никуда не делись. Но нежность перевесила, окутала его мягкими путами, пленила и потянула в сон.

Фина уснула, доверчиво прижавшись к нему. Даже в облике зверя, малышка была гораздо меньше Ранда-человека. Перекинься Эрлинг сейчас, он бы задавил девчонку. Потому и не спешил он, пусть волку и отчаянно хотелось пробить железный контроль.

Ранд провалился в крепкий сон, а, открыв глаза ранним утром, понял, что они проспали. И ведь первым занятием была как раз боевая трансформация в группе Фины.

— Черт раздери! — пробормотал Ранд, стремительно сев в постели.

Фина пошевелилась во сне, смешно поморщилась, вздохнула, но так и не проснулась. Ранд подумал, что можно бы и оставить Фину здесь. Пусть выспится. И потом, до наступления ночи малышке в лесу ничто не угрожает. И защиту он поставит дополнительно. И пришлет кого-то и парней, чтобы охраняли.

Словом, решение Эрдинг принял самое, на его взгляд, приемлемое. Быстро вымылся, собрался, переоделся в ненавистную форму и вернулся в спальню.

Оставить записку? Да нет, бред.

Ранд нашел выход поинтереснее. Склонился, упираясь руками в матрас. Секунду всматривался в бронзовые веера ресниц, в россыпь веснушек, в розовые, приоткрытые во сне губы. А потом, медленно подавшись вперед, коснулся их своим ртом.

Во сне малышка выдохнула, щедро делясь с Рандом воздухом. Напряжение раскаленным металлическим стержнем прошибло позвонки, ударило ниже. А пленительные губы едва, шевельнувшись, раскрылись навстречу натиску.

Первый, настоящий, совершенно невыдуманный, завораживающий поцелуй истинной Ранд получил, пока она спала. Однако даже во сне — ответила, снесла подтекающую «крышу» Эрлинга.

Преодолев дикий соблазн остаться, Рандолф выпрямился. Девушка неосознанно потянулась к нему, но глаз так и не открыла. Ранд выдохнул сквозь сжатую до скрежета челюсть и заставил себя выйти из комнаты, а потом и из дома.

Легкий мороз немного охладил пыл мужчины. А, добравшись до арены, Ранд уже был готов к проведению занятий. Забыл, конечно же, что можно было явиться и без официальной формы. Подошла бы и спортивная. Кажется, его девчонка вышибла ему остатки мозга.

Ранд спрятал ухмылку и бросил тяжелый взгляд на студентов. Первым на глаза попался щенок Ингольф. Советник честно попытался убедить себя, что этот вот пацан — ровным счетом ничего не значит для Руфины. А сама малышка — преспокойно спит сейчас в его постели. Но все же решил практические занятия начать с пацана.

— На разминку! — рыкнул Ранд, и когда класс послушно принялся выполнять нормативы, сам сбросил с плеч пиджак, а следом и рубашку. Жаль было рвать ткань, если вдруг при более тесном контакте, кто-то из подопечных не сдержит оборота.

Сложив одежду на бортик, оставшись в брюках, Рандолф скрестил руки на груди и внимательно следил за щенками. От общей массы отделилась та самая студентка,