– Что? – я подняла на капитана до невозможности простодушный взгляд. – Вы что-то сказали?

– Ничего, – сквозь зубы процедил Алехин.

Кажется, общение со мной начало его доставать. Именно на это я и рассчитывала – мужчины, вопреки распространенному мнению, не так уж обожают идиоток. Ну, не считая моментов интима, а тут случай был совершенно другой…

Я знала, что собирался сказать мне капитан Алехин. Он хотел предупредить меня, чтобы я не вздумала затевать собственное расследование. Чтобы не перебегала дорогу профессионалам. Чтобы не лезла не в свое дело…

Но, глядя в мои ясные глаза, капитан пришел к выводу, что я не способна расследовать пропажу сыра из мышеловки – не то что дело, попахивающее терроризмом. И капитан промолчал. Именно этого я и добивалась. Потому что если бы Алехин произнес то, что собирался, у меня были бы связаны руки. И все мои последующие действия можно было бы расценить как противодействие правоохранительным органам, помеху следственным действиям и тому подобное. А теперь я на какое-то время свободна. И пусть у капитана создалось обо мне мнение как о девушке с одной извилиной – метод хамелеона вновь сработал!

Я простилась с симпатичным капитаном и поспешила домой. Наконец-то я смогла вернуться в место, которое считала домом! Только сейчас я поняла, как мне этого не хватало…

Остаток дня я потратила на то, чтобы перетащить свои вещи из арендованного жилья и сделать кое-какие приготовления. Я расторгла договор аренды (правда, съем до конца месяца пришлось оплатить), вернула ключи хозяйке съемной квартиры и наконец-то уселась в свое любимое кресло в нашей гостиной.

Честно говоря, наш бедный дом нуждался в хорошей уборке. После смерти Гонзалеса (оказывается, он еще и Рамон!) в квартире побывали по меньшей мере две следственные бригады. Всякие безопасники, следователи и криминалисты, само собой, не разуваются, когда входят в дом, а в день убийства шел сильный дождь. Так что я переоделась в рабочую одежду, повязала голову косынкой и принялась за уборку. Все равно ничего важного криминалисты здесь не оставили – ни единого клочка бумаги, ни самой незначительной пылинки, имеющей отношение к Константину. Да и личные вещи иностранца тоже забрали. Я так понимаю, во время обыска тетушка еще была здесь. А вот когда следственные бригады уехали, она и почувствовала себя плохо. Спасибо любопытной соседке Марье Семеновне, надо бы отблагодарить ее за помощь – конфет купить или чая…

Я буквально вылизала нашу маленькую квартиру – к тому времени, как тетушка вернется из больницы, здесь и следа Гонзалеса не должно остаться. Пусть ничто не напоминает Миле о печальных событиях. С особенным старанием я привела в порядок собственную комнату. Напоследок я сдернула с кровати постельное белье и засунула его в стиральную машинку. Включила максимально долгий цикл стирки и еще режим кипячения вдобавок. Все, теперь о бедном Константине в нашем доме ровным счетом ничего не напоминало!

Я решила напоследок сложить в сейф свои рабочие примочки – всякие там светошумовые гранаты, «жучки» и оружие, само собой. Сдвинула картину… Но сейф не открывался. Странно, я прекрасно помню, как покидала наш дом… Я прикрыла глаза, мысленно возвращаясь в тот день, когда у нас с Милой состоялся очень неприятный разговор. Вот я достаю из сейфа сумку и говорю Гонзалесу прощальные слова… А потом пулей вылетаю из квартиры. Мамочки! Я просто прикрыла дверцу сейфа, в надежде, что она автоматически захлопнется, вместо того, чтобы, как полагается, набрать новую комбинацию шифра!

Значит, я ушла, оставив дверцу незапертой. Мог Гонзалес этим воспользоваться? А что, вполне. Сейф был пуст, и у Рамона могло возникнуть искушение. Это значит, что он мог положить что-то внутрь и отправиться на свою последнюю в жизни встречу. И шифр умер вместе с Гонзалесом…

Сейф мой отличного качества, просто так его не открыть. От взлома он защищен так, как не каждое банковское хранилище. Проблема одна – фирмы, которая устанавливала мне этот агрегат, больше не существует.

Когда года два назад я озаботилась проблемой хранения своего арсенала, то, само собой, первым делом обратилась к профессионалам. Полистала каталоги одной солидной фирмы. Выбрала модель, которая меня идеально устраивала, почти уже договорилась о дне установки. Немного смущала высокая по тарасовским меркам цена… Но дело того стоило. Так что я готова была расстаться с весьма ощутимой суммой денег. Но тут у моих знакомых в семье случилась беда – похитили их десятилетнего сына. И Федоровы обратились ко мне. Собственно, меня вызвала жена – отец мальчика, ветеран еще Афгана, ныне вполне успешный предприниматель, собирался кликнуть своих друзей и лично разобраться с проблемой. Понимая, чем это может кончиться, жена и обратилась ко мне. Самым трудным в этом деле было уговорить отца подождать ровно двадцать четыре часа. Но все-таки мне это удалось, а когда похитители вышли на связь и потребовали денег, все стало вообще просто и понятно. Ребенок вернулся домой вечером того же дня. Денег я с Федоровых не взяла. Отец мальчика самостоятельно разобрался с похитителями. Я, конечно же, понимала, что это нарушение закона, что нужно сдать незадачливых киднепперов в полицию… Но я прекрасно знала, что мне ни за что не остановить отца маленького Никиты. Ведь этот человек привык относиться к жизни и смерти немного не так, как большинство «нормальных» людей, а благодарить за это надо наше государство, пославшее его, восемнадцатилетнего, в далекую страну выполнять интернациональный долг, как тогда это называли. Мне было немного жаль идиотов, которые, насмотревшись американских боевиков, решили срубить по-легкому кучу бабла. Но только немного жаль. Ведь я прекрасно понимала – из тех же боевиков это быдло узнало, что свидетеля нельзя оставлять в живых. Они настолько боялись Федорова-старшего, что после передачи денег, скорее всего, убили бы мальчика, оборвав след.

После возвращения Никиты я больше не имела отношения к этому делу. И с Федоровым встретилась всего один раз – он позвонил сам и предложил пересечься где-нибудь в городе.

Мы выпили кофе в уютном кафе, принадлежащем его жене.

– Я уезжаю, – с ходу огорошил меня собеседник. – Не могу тут больше. Жена все время дергается, Никитка заикаться начал… В общем, мы решили уехать. Только у меня правило – не оставлять неоплаченных долгов. Жень, я знаю, денег ты не возьмешь, но только скажи, чего тебе надо – и я сделаю. Ну?

Я смотрела на грубое лицо моего собеседника, на его тяжелые руки, лежащие на полированной поверхности стола. В этом кафе с шоколадного цвета коврами и белоснежными занавесочками Федоров казался пришельцем с другой планеты. Так называемая мирная жизнь отнеслась к этому человек куда более жестоко, чем война, где он не получил ни единой царапины. И он совершенно искренне хотел меня отблагодарить. И я сказала:

– Да вот, сейф мне нужен. Никак не сделаю…

Федоров обрадовался так, словно это я сделала ему подарок.

– Сейф? Не вопрос! Прям сегодня и сделаем!

Вечером того же дня ко мне пришли два парня в форменной одежде и установили вот этот самый сейф. Расписали его «взломоустойчивость»…