Леонтий, глядевший только под ноги, весь поглощенныйпереправою, поднял голову, остановился, вздрогнул; и вдруг сапоги егоскользнули, доска под ногами подвернулась, и он плашмя рухнул на спину, сразу,во весь рост уйдя под воду. И только рука его осталась видима. Рука,вцепившаяся в тонкую жердь, на которую опиралась лава.

Лиза даже испугаться не успела. Едва Леонтий скрылся изглаз, она мгновенно опустилась на корточки и, сунув руки в воду, ухитриласьсхватить его за плечи. Рванула вверх с такою силою, что сама едва не слетела сдоски. Чудом удержав равновесие, все же вытянула голову и плечи Леонтия наповерхность и замерла, чувствуя, что малейшее новое усилие свалит ее в трясинуи вместо одной мшава получит две жертвы.

Между тем Леонтий изловчился повернуться и схватиться зажердь второй рукою, после чего Лиза наконец смогла выпрямиться и перевести дух.

– Вылезай! Вылезай! – Она продолжала тянуть его изводы, но Леонтий, с трудом обернув к ней побагровевшее от натуги лицо, сусилием выдавил:

– Не могу… вниз тянет… сапоги…

Он умолк, попытавшись подтянуться повыше, но жердинаугрожающе затрещала, и Леонтий счел за благо оставаться недвижим.

Не выпуская его камзола, Лиза приподняла голову.

Падая, Леонтий сбил две доски, но, если бы ей как-то удалосьчерез них перебраться, а потом добежать по лаве до зеленой полянки, там она,наверное, смогла бы найти вагу, чтобы вытянуть Леонтия! Лиза прикинула, удастсяли с места перепрыгнуть пролом в лаве, но Леонтий, уловив ее взгляд, яростнопрохрипел:

– Нельзя! Впереди чаруса!.. – и умолк, словно за горлосхваченный безысходной, неминучей погибелью.

И Лиза, тихо ахнув, вновь опустилась на корточки, ибо ноги унее подкосились, да так и сидела, оцепенело уставясь на яркую, приманчивую,зеленую полянку, что раскинулась впереди, меж темных елей, всю поросшуюголубыми незабудками и ярко-желтыми купальницами. Мошкара вилась над цветами,над изумрудной зеленью, скрывающей под собою бездонное озеро.

Знакомый свист заставил Лизу содрогнуться всем телом. Она вужасе оглянулась и увидела, что невдалеке, на крошечном островке суши,заваленном гниющим буреломом, под тощей ольхою, уродливо возросшей в сеймертвящей сырости, стоит, руки в боки, какой-то человек и пристально глядит наутопающих.

Это был не Вайда, Лиза сразу заметила. И на злобногоболотника, злого духа сих мест, никак не походил: живой человек! Страх иощущение обреченности минули, будто и не было их.

– Помоги! Помоги, слышишь?

Он стоял, все так же подбоченясь, чуть склонив набоксветло-русую кудрявую голову, щурясь и скалясь улыбкою.

– Чего стал? – уже сердито крикнула Лиза. – Невидишь, погибаем! Спаси нас!

– Слышь-ка! – наконец отозвался незнакомец, не особонадрывая горло, однако голос его легко достиг Лизы. – Это тебя Лизаветоюзвать?

Ее так и бросило в жар. Ему откуда знать?!

– Что? – деланно удивилась она. – Нет. Меня зовут…– Она запнулась. – Дарьей меня зовут!

– А-а… – разочарованно протянул парень, отмахнув со лбарусые кудри. – Ну что ж. Бывает, и ошибешься. Прощай тогда, Дарья.Счастливо оставаться! – И он равнодушно повернулся, явно намереваясь уйти.

– Стой! – изо всех сил завопила Лиза. – Стой! Да,это я, я! А тебе зачем?

Парень обернулся, довольно ухмыляясь.

– Чего ж так шутишь? – спросил он с ласковойукоризною. – Ну, уйду, кто тебя из болотины вытянет? Значит, Лизавета? Да?Не слышу?

– Лизавета!

– Ладненько! – кивнул парень. – А колечко… колечкопри тебе?

Лиза опять едва с доски не свалилась.

Парень нахально рассмеялся.

– Подыми-ка руку, девица! Я погляжу!

Лиза неохотно вскинула руку.

– Вроде оно… С подковкою?

Лиза молчала.

– Эй, Лизавета! Ты не молчи, поняла? А то так с кольцом ипотонешь!

– С подковкою! – отозвалась зло.

– Этих, как их… князей Измайловых колечко?

– Измайловых, – покорно откликнулась Лиза, ужедогадываясь, что за этим последует, и оказалась права: парень вкрадчивоспросил:

– Коли вытяну тебя, отдашь колечко?

Лиза растерянно взглянула на обращенное к ней измученноелицо Леонтия. Он был очень бледен, а под глазами обозначилась чернота, словнобы уже отметили его смертные тени. Леонтий только губами шевельнул, но слова невымолвил. Однако глаза сказали все, и слезы мольбы, выступившие на егоресницах, обожгли Лизу. В самое сердце кольнуло воспоминание о том, как, зовя,моля, она в полубеспамятстве цеплялась за мокрый якорный канат, а Волга, ярясь,тащила ее в глубину, в смерть. И, зажмурясь, чтобы не видеть этих умоляющихглаз, Лиза с трудом выдавила сквозь зубы:

– Отдам…

Парень радостно присвистнул и, проворно сняв с поясааккуратно сложенную веревку, размахнулся, резко метнул ее вперед. В болотинурядом с Лизою плюхнулась петля. Выхватив ее из воды, девушка проворно обвязалаЛеонтия под мышками.

– Тяни! Готово!

– Эй! – ошеломленно затряс головой русоволосый. –Ты чего своевольничаешь? Зачем мне этот мужик? Мне ты нужна да колечко! А еготягать я не нанимался!

Она стянула с пальца кольцо и высоко подняла руку.

– Вот оно! Видишь? Как бог свят, не вытащишь этого человека,и кольца тебе не видать! Выброшу его, утоплю. Вот те крест! – Онаразмашисто перекрестилась. – Сгнию в болоте, но кольца Вайде не отдам!

– Эй, ты там, потише! – проворчал парень. – Ишь,размахалась. Не ровен час, выронишь колечко-то. Ты уж лучше надень его напалец, от греха подальше. Вот, вот… Ну, так и быть, вытяну уж заодно и твоегополюбовничка! – И с ехидным смешком он сильно потянул за веревку.

Когда Леонтий перевалился через жердину, Лиза неудержалась-таки на своей доске и тоже ухнула в болото. Наконец Леонтий от кочкик кочке дополз до островка и бессильно простерся на земле, а парень, сняв снего веревку, опять швырнул петлю Лизе.

Хмурясь, злясь на себя за то, что не в силах гордоотвергнуть это унизительное спасение, она спустила петлю до пояса и обреченномахнула рукою: тяни, мол!

Леонтий тоже взялся за веревку, так что они вдвоем снезнакомцем мгновенно перетащили Лизу через болотину и вытащили на островок.