Таисия срывается с места и бежит в сторону номеров, всхлипывая и зло вытирая кулачком слёзы. Может сейчас и надо дать побыть ей одной, но страх скручивает до боли в груди, толкая меня следом за ней. Догоняю почти у самой двери, ловлю за руку, разворачиваю и с силой впечатываю в себя.

- Прости, мыша, прости. Я не должен был говорить тебе всё это. Ты права. Я мудак, не умеющий вовремя остановиться. Слова больше не скажу.

   Она пытается вырваться, ударить ногой, сквозь рыдания вгрызться зубами в плечо, а я сжимаю крепче, целуя в макушку и гладя по спине. На нас с любопытством смотрят отдыхающие, некоторые взгляды в мою сторону осуждающие, но мне на них плевать. Главное, успокоить Таю и убедить в своём раскаянии о сказанных словах.

   Таисия выдыхается, сдувается и обмякает в моих руках, и мне остаётся спокойно поднять её и уложить в комнате на кровать. Мыша сворачивается в комочек, подтягивает колени к груди и обессиленно всхлипывает, давясь большими порциями горячего воздуха. Туника прилипла, а в местах купальника потемнела, чётко очерчивая зоны бикини. Плюю на временные неудобства, ложусь к ней и бережно окутываю собой. Тая быстро засыпает, будто у неё внутри кто-то выключил рубильник, или перегорела лампочка, но во сне продолжает вздрагивать, сглатывать сухую слюну и периодически икать.

  Аккуратно распаковываю её от мокрого белья, укрываю простынёй и занимаю узкую часть матраса за спиной. Как я мог так опростоволоситься? Психолог называется. Морщусь от воспоминаний своих слов. Ведь видел, что пора остановиться, понимал, что моя настойчивость может вызвать у неё срыв. Таисию надо было изолировать от родственничка, а не от одноклассников и друзей.

   Самые сложные тараканы те, которые спрятаны очень глубоко и утрамбованы толстым слоем внушаемого поведения. Их вытаскивают годами, не всегда полностью справляясь с последствиями. У Таи придётся выгонять живучих тварей десятилетия, всё время доказывая, что она бесконечно любимая и нужная.

   Незаметно проваливаюсь в сон, устав корить себя и анализировать поведение Звёздной, и просыпаюсь уже в темноте от сильного толчка под рёбра и жалобный скулёж. По вискам мышки скатываются крупные капли пота, переливаясь в подсветке телефона, на лбу залегла глубокая складка, а губы судорожно шепчут невнятные фразы. Склоняюсь пониже, прикасаясь ухом рта, и начинаю разбирать слова.

- Мам, живот больше не болит, а температуры я не чувствую. Возьмите меня с собой. Вы же обещали. Мы с Колькой договорились запустить фейерверки.

- Тай, проснись, - осторожно раскачиваю её за плечо. – Давай, мышонок, вернись ко мне.

   Таисия открывает мутные глаза, в обрамлении влажных ресниц, и долго не может понять, где она. Моргает, трясёт головой и фокусирует внимание на мне.

- Тебе приснился тяжёлый сон, - иду по горячему следу. – Ты плакала и просила родителей взять тебя с собой. Говорила про Кольку с фейерверками и больной живот с температурой.

   Она с силой трёт виски, зажмурив глаза и ссутулив спину, как будто пытается прорваться в прошлое и воссоздать в памяти тот роковой день.

- В тот вечер мы должны были ехать к папиному партнёру на юбилей, - немного помолчав, сипло говорит Тая, с трудом выталкивая слова. - Я заболела, то ли простыла, то ли отравилась в школьной столовой, и родители поехали без меня.

- Твоё отравление спасло тебя, - целую в висок и укладываю к себе на грудь.

- Или, наоборот, - шепчет, утыкаясь носом в ключицу. – Из-за меня родители опаздывали, и папа, наверняка, гнал, как сумасшедший.

- Глупости. Ты ни в чём не виновата, Таис.

   И тут же пазл в голове начал схлопываться, неприятно так, с треском, кроша все предыдущие домыслы, выстроенные на освидетельствовании смерти Арона Звёздного. «Уснул за рулём, приняв больше допустимой нормы алкоголя» - гласило заключение патологоанатома. Отец Таисии ни за что бы не принял на душу, собираясь с дочерью на юбилей к партнёру. Борис подгадал удобный момент, когда вся семья в сборе собиралась воспользоваться автомобилем без водителя и охраны. Ему не нужна была смерть только брата. Ему нужно было всё состояние Звёздного, как единственному, оставшемуся в живых, родственнику. А десятилетняя девочка спутала все карты, и просто чудо, что он оставил её в живых. Да, изолировал, да, ограничил в передвижениях, но не заткнул во сне подушкой.

   Под утро у Таи поднялась температура. Её знобит, трясёт, а речь больше похожа на пьяный бред. На улице тридцать два, лёгкий, тёплый ветерок с моря, и я не могу понять, где она могла схватить простуду. Отлучился на полчаса в аптеку и к тёте Марине за едой на вынос, пока мыша провалилась в сон, а вернулся и застал её в бреду, распихивающую одеяла.

- Давай, Тая, надо выпить жаропонижающее, и тебе станет полегче, - приподнимаю её за плечи и подсовываю под спину вторую подушку. – Потом поешь. Марина передала тебе куриный суп. Говорит, что птичка ещё утром бегала по двору.

- Надеюсь, это не та серая, что ворвалась в кафе неделю назад, - пытается улыбнуться, но слабость даёт своё, и улыбка выходит вялой и перекошенной.

   От супа мыша отказывается и, поцедив воду с разведённым порошком, откидывается на подушки, сразу засыпая. Укутываю её в одеяло, подоткнув по бокам, включаю на самое мощное положение кондиционер и ставлю к нему поближе контейнер с супом. Микроволновка в номере есть, так что разогрею, когда Таисии станет легче.

   Легче не стало, пришлось гнать в город и в частной клинике уговаривать врача на поездку в область. Соглашается только молодой парень, кажется, совсем недавно закончивший институт. Выбора нет, поэтому нетерпеливо подталкиваю его к машине и выжимаю газ. С ездой и уговорами укладываюсь в час, собрав несколько камер и пролетев пару раз на красный, пользуясь отсутствием пешеходов. Всю поездку Иван, мой спаситель, держится за ручку двери и проверяет на прочность ремень безопасности. Интересно, сколько раз он пожалел, что согласился оказать помощь.

- На простуду не похоже, на инфекцию тоже, для акклиматизации поздновато, - вслух гадает врач, прослушав отсутствие хрипов, проверив горло и померив давление. – Какие-нибудь нервные потрясения, эмоциональное перевозбуждение, длительная поездка, сильное переутомление, стресс были?

- Перенервничала и перестала пить таблетки, как приехала сюда, - вяло отвечает Тая, кутаясь в одеяло.

- Что за таблетки? – интересуется врач, убирая в чехол тонометр.

- На дне рюкзака, - мыша переводит взгляд на меня.

   Вытряхиваю на край кровати содержимое рюкзака, и баночка с иностранным названием выкатывается следом. Иван берёт её в руки, прищуривается и странно смотрит на Звёздную.

- А кто выписал вам это лекарство?

- Психиатр, - тихо лепечет Тая, опуская глаза. – Дядя так сказал.

- И как давно вы их пьёте, и в какой дозировке? – вкрадчивым голосом спрашивает Иван и подозрительно осматривается на меня.