Мышка оперлась на передние лапки и вылезла наружу.

Немного постояла, повертела во все стороны головкой, поморгала малюсенькими глазками. Прислушалась: нет ли посторонних звуков. Убедилась, что нет, и бросилась к дверям, быстро-быстро перебирая ножками.

Она бежала отчаянно, как солдат под шквальным огнём противника. Добежав до двери, отодвинула её плечиком и исчезла в столовой.

Через минуту она вернулась с огрызком пирожка. Подошла к щели в полу. И сбросила огрызок вниз.

И снова убежала в столовую.

«Так-так, – сказал про себя Василий. – Вот кто у нас ворует пищу».

Он тихонечко встал, подошёл к мышиной щели и закрыл её тяжёлым, старинным стулом. Такой стул не так просто будет сдвинуть. Это не наш, современный. Силёнок не хватит.

И Василий снова улёгся в постель.

Мышка быстро вернулась. На этот раз она тащила кусок пирога. Кусок был огромный. Его приходилось толкать перед собой. И мышка не заметила, что лаз её закрыт стулом.

Дотащив пирог до места, она пришла в ужас: путь домой был отрезан.

Мышка оглянулась и увидела Кота.

Кот стоял над ней, как великан из сказки. Как огромное Чудовище.

Мышка затряслась мелкой дрожью:

– Пощадите! Не ешьте меня.

– Вот ещё, – сказал Василий. – Есть тебя. Много о себе думаешь. Нас и здесь неплохо кормят.

Но мышка не верила:

– Отпустите, дяденька!

– Отпущу, – сказал Василий. – Только сначала скажи. Хорошо ли это? У двух бедных несчастных старушек еду красть. У них пенсия – одна на двоих. А ты… Хорошо ли это? Как ты думаешь?

Мышка опустила голову:

– Нехорошо.

– А электричество? А дрова?

А лекарства? За всё платить надо.

Мышка заплакала:

– Я больше не буду. Простите.

Василий приподнял стул:

– Прощаю. Первый и последний раз.

Мышка скользнула внутрь и исчезла.

Василий был очень доволен собой и своими умными словами.

«Если по-хорошему, то со всеми можно язык найти. И с мышкой, и с любым другим бандитом. Я с ней по-хорошему, и она поняла».

Он было снова направился к кровати, но тут из-под пола опять вынырнула мышка. И не одна. Рядом с ней стояла другая. Более крупная.

– Хочу вас поблагодарить, – сказала другая мышь, та что покрупнее. – От души. Позвольте представиться – супруг. Муж её, то есть. Иван Терентьевич. Сколько раз ей говорил: нехорошо это, Маша. Нехорошо. У старушек брать. Ты бы лучше в кафе сходила. Совсем рядом. А она: «Нет. Невкусно там. Мне домашнее нравится». Вот и допрыгалась. Спасибо, что на доброго челове… то есть Кота напала. Спасибо вам. От всей души. Спасибо.

– Спасибо! – раздались писклявые голоса.

Из-под пола высунулись головки мышат:

– Спа-си-бо!

– Детишки наши, – сказал Иван Терентьевич. – Мои и Маши.

Мышка Машка нырнула в норку и вылезла с какой-то монетой. Прокатила её колесом по полу и положила перед Василием.

Он с удивлением увидел старый, металлический рубль.

С портретом Ленина…

– Возьмите. Для себя берегли. На чёрный день. Пожалуйста. Возьмите.

Василий хотел сказать, что на этот рубль много не купишь. Что это старый рубль. Доперестроечных времён. Но решил не разочаровывать мышиное семейство:

– Что вы? Такое богатство?! Как я могу принять?!

– Не обижайте, – сказал Иван Терентьевич. – Мы от всей души.

– Хорошо, – сказал Василий. – Так и быть. Возьму.

Он взял рубль и бережно положил в карман.

– Огромное спасибо, – сказал Иван Терентьевич. – До свидания! Больше ничего подобного себе не позволим.

И семейство, один за другим, исчезло под полом.

Василий снова взобрался на кровать.

Но заснуть он не мог. И дело не в пирожках. На душе у него было неспокойно по другой причине. Он вдруг подумал: «Действительно, у старушек малюсенькая пенсия. Одна на двоих. Откуда всё это? Рыба, сметана, пирожки? А лекарства, а электричество? За всё платить надо!»

Он ворочался и ворочался вокруг своего «мяча».

«Нет! Что-то здесь не так. Что-то здесь не сходится, дорогие мои старушечки».