– Я показала Максиму Катьку, он с ней познакомился, сводил ее в ресторан, привел к нам, то есть к бабушке. Катька совсем отключилась. Пьяная была вусмерть. Ну, а Колька, мой брат, сидел в комнате бабушки. Потом Макс сделал ему знак, он и стал снимать.

Вера стыдливо потупилась.

– А ты где была?

– Дома.

– Весело, – усмехнулся Танин. – И что было потом?

– Ничего. Сразу после съемки Колька с Максом отвезли ее домой. Катька больше с Максом не встречалась…

– Она случайно не догадывалась, что ее вздумали шантажировать?

– Кажется, нет, – пожала плечами Вера.

– Вы думали, что она примет ваше предложение?

– Да просто действовали на авось, – горько усмехнулась Вера.

– И когда запахло жареным, испугались?

– Было.

– Это ты сказала ментам, что я расследую это дело? – разочарованно посмотрел он на нее.

Вера грустно кивнула.

– Спасибо, – саркастично сказал Танин. – Предупреди брата, что я хочу с ним поговорить. Пусть не прячется, все равно найду. Кстати, где он был позавчера утром с семи до девяти?

– У своей подружки. Она в коммуналке живет на Мичурина.

– Точнее?

– Дом двадцать два, квартира пять.

– Как ее зовут?

– Нина Акопян.

– Армянка? – Танин вопросительно посмотрел на Веру.

– Наполовину, – кивнула она, – ее отец был армянином.

– Что значит «был армянином», – Китаец прищурил глаза, – он что, сменил национальность?

– Он погиб в автокатастрофе.

– Понятно.

Китаец достал записную книжку и записал все продиктованные Верой адреса.

– Надеюсь, ты говоришь правду, – он внимательно посмотрел на Веру. – А Максим где был в то утро?

– Дома, наверное.

– Итак, – решил подытожить Танин, – с твоим братом я завтра встречусь в «Орхидее»… лучше с утра. Я позвоню тебе, и ты мне скажешь, когда он подъедет. А с Максимом я постараюсь поговорить сегодня.

Он затормозил у салона красоты. Вера выпрыгнула из машины.

– А это, – Танин махнул конвертом, – я оставлю у себя.

Вера поспешила войти в помещение.

* * *

Танин двинулся к центру. Он решил пообедать в каком-нибудь тихом кафе. Остановил машину у «Жар-птицы». Пока пухленькая, но юркая официантка выполняла его заказ, он выкурил пару сигарет – в кафе, слава богу, курить разрешалось.

Неожиданная встреча с секретаршей «Орхидеи» настроила его на оптимистический лад. Несмотря на ее показания, на уверения, что-де, парни нормальные и ничего другого, кроме невинных фоток, не предпринимали, он склонен был думать, что не кто иной, как эти парни, и отправили видеокассету Олегу. Правда, на кассете фигурировал другой «любовник», но это сути дела не меняло.

Может, решили действовать на два фронта? А почему бы нет? Тогда они должны были знать того самого блондинчика, о котором ему рассказала Боженова и которого он имел счастье лицезреть на присланной Олегу пленке.

Что же произошло, задавался вопросом Китаец, в клане шантажистов, что повлекло за собой смерть Петрушенко? Он был почти уверен, что гибель последней явилась непредвиденным результатом деятельности парней. Кто-то из них, боясь разоблачения, убил ее. Значит, Петрушенко что-то пронюхала. Но могла ли она это сделать за такое короткое время?

Судя по текстам, сопровождающим видеокассету и фотографии, это действительно первая попытка шантажа. Если бы было иначе, угрозы показать компромат Мозелу отсутствовали бы. Жертва в случае повторной попытки должна была бы знать, о чем идет речь, что намеревается предпринять шантажист, если она не заплатит ему.

Китаец рассеянно посмотрел на принесенный бифштекс.

В зал вошла молодая пара. Невысокий полноватый субъект в очках и девушка с короткими темными волосами. Одного взгляда на нее Китайцу хватило, чтобы вспомнить о Саше. Черные бархатные глаза таинственно замерцали на самом дне его души. Интересно, кем ей приходится Сорокина? Может, родственницей?

Иногда он ловил себя на мысли, что красивые женщины, возбуждая в нем желание, в то же время и усыпляли его. Вдали от них он хотел обладать ими, очно же не знал, зачем вообще придуман весь этот ритуал с постелью, когда вполне достаточно просто смотреть на красивое лицо, зрительно наслаждаясь каждой его черточкой. Лицо настолько подавляло его, что он недоумевал, что ему делать с телом. Вернее, знал по опыту, но физическое обладание в момент созерцания дивного лика казалось ему если не святотатством, то пустой тратой времени. Он вспоминал Платона, видевшего в Эросе в первую очередь философский концепт, возможность универсальной гармонизации мира, и не мог не согласиться с гениальным греком.

Хотя иной раз стоило ему прикоснуться к коже, волосам или даже краю одежды такой вот красотки, кровь в нем вскипала, и он забывал о Платоне, визуально-церебральном удовольствии а-ля Сальвадор Дали и погружался в море плотских наслаждений.

Нехотя поглощая обед, Китаец отогнал смутные видения и попытался как-то рассортировать имеющиеся у него факты, касающиеся смерти Петрушенко. Андрей Долгих ушел из квартиры Бергер около семи часов утра. Катя, как он утверждает, в это время была жива. Когда Танин беседовал с Андреем, он был уверен, что тот говорит правду. Да и зачем ему было врать? Знал он Катю недолго, из квартиры ничего не пропало… «Нет, это не Долгих, – решил привыкший во всем сомневаться Китаец, – ты это уяснил для себя еще вчера».

Поехали дальше. Вика Бергер вернулась домой в восемь тридцать и обнаружила подругу с ножом в груди. Получается, Петрушенко убили между половиной седьмого и девятью часами. Но Долгих сообщил, что, когда он уходил, Катя была уже одета и тоже собиралась домой. Но не успела. Почему она открыла убийце дверь? Вот в чем вопрос. Может быть, знала его? Вообще, у Китайца сложилось мнение, что покойная при жизни была довольно безалаберной особой. Можно было даже сказать – рискованной. Что, она сама искала острых ощущений или просто не задумывалась о возможных последствиях? Скорее всего – второе.

Значит, она открывает дверь – и ее убивают. Без шума, без драки. Единственный удар ножа. Кто мог это сделать? Гриша Мозлов? Ничего вразумительного о том, где он находился в момент убийства, он не сказал. Конечно, он мог узнать, что его подруга встречается с другим мужчиной, но, судя по Грише, он скорее убил бы соперника, чем неверную подругу. Впрочем, и первый вариант тоже не исключается. Тот факт, что его отпустили из милиции, ничего не значит. Он мог просто-напросто откупиться, и его дело спустили на тормозах. Выходит, что он все еще остается в числе подозреваемых. Его появление в офисе у Олега может быть обычной игрой.

Теперь можно поразмышлять о видеокассете и фотографиях. В обоих случаях речь идет о шантаже. В последнем даже известны все его участники. Придется ими тоже заняться, посмотреть в глаза. Если кто-то из шантажистов замешан в убийстве, это будет нетрудно выяснить. И в том, и в другом случае для передачи денег предполагалось использовать ячейку камеры хранения на железнодорожном вокзале. И фотографии, и кассета присланы по почте. Только вот адрес на конверте и послание на фото написаны от руки, а адрес на бандероли и сопроводительная записка отпечатаны на принтере. И еще, в случае с видеокассетой есть некоторые «но». Почему, например, ее прислали Олегу, а не Кате? И аппетит у «видеошантажиста» существенно превосходит претензию фотолюбителей.