Лерка поссорилась с Вадиком – демонстративно, на публику – всего через полторы недели.

Вадик сперва кинулся выяснять у Аллы, что происходит – ну да, к кому же еще, как не к лучшей подруге. Потом начал демонстративно «ходить» уже с ней – чтоб «отомстить предательнице». А потом… а потом Алла потеряла к нему интерес.

Правда, ее изрядно позабавило, что у Лерки в итоге все-таки «получилось» с Витькой. Вроде как она, Алла, сыграла роль судьбы. Лерка даже подарила ей в знак признательности шейный платочек с мишкой и кольцами. Олимпийская символика еще не успела выйти из моды, так что подарок был отнюдь не из серии «на тебе, боже, что нам негоже». Алла даже менять его ни на что не стала. Платочек очень удачно подчеркивал цвет глаз и вообще был очень даже миленький.

Она вообще любила красивые вещи. И те словно отвечали Алле взаимностью. Стоило проявить интерес к чему-нибудь – будь то симпатичные бусы, флакончик духов или даже модное платье – и почти всегда получала понравившееся в подарок – потому что «тебе это больше идет». Ну да, Алла вполне могла намекнуть, что «ты в этом такая интересно бледная» или «ой, какие сразу аппетитные формы», так что мечтающая похудеть подружка моментально сплавляла ей «аппетитное» платье, но разве в этом есть что-то плохое?

«Олимпийский» платочек оказался вдобавок еще и везучим. Стоило его надеть – не обязательно на шею, хоть на ручку сумки повязать – и любой экзамен проходил без сучка без задоринки. Билеты попадались знакомые, задачки в них легкие, а экзаменаторы даже и не думали придираться. Не только свои, школьные, но и совсем незнакомые – на вступительных.

Не то чтобы Алла так уж стремилась к высшему образованию, просто иные варианты ей и в голову не могли прийти: после школы полагается поступать в институт, как иначе? Нет, бывают, конечно, всякие тупые троечники – но даже они, которым без блата ничего не светит, все равно пытаются. А девочке из приличной семьи с очень приличным аттестатом – прямая дорога в вуз.

Выбрать – куда именно – оказалось сложнее.

Филологический отпадал сразу: «сочиняла» – то Алла превосходно, но вот с грамматикой дела обстояли похуже. А уж школьную «русичку» с ее вечными вводными, сложносочиненными и прочими придаточными и вовсе вспоминала как страшный сон.

На истфаке придется тонуть в бесчисленных датах, неотличимых друг от друга королях и их завоеваниях. А еще всякие «предпосылки»… Нет, история – это что-то такое пыльное и никому не интересное.

В школе у Аллы лучше всего обстояли дела с естественнонаучными дисциплинами: на физике она всегда понимала, почему это колесико крутится так, а вон та частица летит туда, на химии могла объяснить, что и куда наливать и насыпать, чтобы что-то в результате покраснело, а что-то пожелтело. С биологией вообще все было прекрасно, даже ставившая многих в тупик генетика казалась Алле абсолютно очевидной, схемы наследования она расписывала лучше всех – сколько получится черных мушек-дрозофил, а сколько бескрылых и в каком поколении – ничего сложного!

Но чистая наука не то чтобы пугала, но как-то не слишком привлекала. Хотелось чего-то более… практического.

Когда тетка-фармацевт подсказала медицину, мысль показалась перспективной, но и тут приходилось делать выбор – медицина большая.

– В стоматологии и гинекологии самые большие доходы, – рассуждала тетка, – но ковыряться всю жизнь в чужих вонючих ртах и даже где похуже – через год от такой работы тошнить начнет. У хирургов тоже занятие не из приятных. У терапевтов все чистенько…

– Вот уж в терапевты точно не хочу! – Алла вспомнила свою участковую, еще не старую, но выглядевшую так, словно ей полчаса до пенсии – волосы тусклые, глаза в синяках, сама какая-то серая, обвисшая. И очень раздражительная. «Вас тут много, а я одна» на лице во-от такими буквами написано. – Такую толпу каждый день принимать – с ума сойдешь. А еще по вызовам ходить… Мало ли к кому… – Она тоже задумалась. – Можно окулистом… Или этим, ну… который молоточком стучит. У того кабинета никогда очереди не бывает.

– Невропатологом? – Тетка покачала головой. – Так-то оно так… А если настоящий псих заявится? Окулистом можно, да…

– Теть, а если в медицинский идти, там же трупы надо будет резать? Я не смогу, это ужас. Надо что-нибудь еще придумать. Но не в инженеры же…

– Ну так давай по моим стопам, – разулыбалась тетка. – На фармакологии никаких трупов, ну, может, сводят показать и все, а так только анатомический атлас, и то недолго. Да и поступить туда проще…

И Алла пошла на фармакологический. То ли действительно на фармфакультет было поступить проще, чем в «общую» медицину, то ли ей повезло, но вступительные она проскочила на удивление легко.

Собственно, и учеба оказалась не труднее. Институтские годы пролетели без особых проблем.

Проблемы начались после получения диплома.

Единственным плюсом оказалось то, что отменили распределение. Ехать на три года «молодым специалистом» в какую-нибудь тьмутаракань Аллу не прельщало.

Впрочем, плюсы на этом заканчивались.

Идти, как полагалось бы, провизором в аптеку тоже не вариант. Вакансии, конечно, были, но все в каких-то, мягко говоря, окраинных точках. А в приличную аптеку, чтобы в центре, просто так не попадешь. Тетка обещала «поспособствовать»: мол, позвоню старым знакомым, найдем что-нибудь. Но всерьез на эту помощь рассчитывать вряд ли стоило. Какие там у нее «знакомые»! Сама за всю жизнь только и дослужилась от простого провизора до заместителя директора своей аптеки. Заместительница – там весь коллектив три с половиной человека, если приходящего бухгалтера считать – смешно.

Собственно, работа – если иметь в виду занятие, за которое платят хоть какие-нибудь деньги, – вокруг была. Но какая-то… Требовались курьеры (это что, целый день бешеной собакой по городу скакать?), агенты для раздачи листовок у метро (а если дождь?), телефонные операторы («Здравствуйте, наша компания проводит рекламную акцию!») и торговые представители по продаже каких-то двусмысленных «чудо-препаратов». Про «чудо-препараты» Алле, с ее образованием, было все сразу ясно: в лучшем случае плацебо – пустышка то есть, которая действует ровно настолько, насколько потенциальный пациент в нее верит. А то и что-то похуже: черт их знает, что они в свои «препараты» намешивают, кто-нибудь помрет, а тебя потом в тюрьму и доказывай, что ты ни при чем. Можно было еще устроиться секретаршей, но и это Аллу не слишком устраивало: деньги копеечные, перспективы сомнительные. Лучше уж тогда и впрямь по специальности – провизором.

Промаявшись так некоторое время, она совсем уже было приготовилась встать за аптечный прилавок, пообещав себе: если за неделю ничего подходящего не найдется, что ж, буду работать на Теплом Стане, благо метро туда дотянули, до него «только» шесть остановок на автобусе – всего ничего. Но ситуация с работой (точнее, с ее отсутствием) вырисовывалась такая, что сарказм становился единственным спасением.

С Маратиком она столкнулась случайно – все-таки Москва, как шутят и аборигены, и приезжие, очень маленький город. Бредя с очередного собеседования (столь же бесплодного, как и предыдущие), в задумчиво зависшей возле газетного киоска фигуре Алла неожиданно опознала бывшего сокурсника. Физиономия его являла миру странную смесь довольства и выражения, говорившего, «как мне все это надоело».