Что, если, подумала тогда Алла, обменять эти две квартиры, а продать, соответственно, уже ту, по соседству с тещей и свекровью? Вороной, который по документам был Вилкин, согласился, вопреки ее ожиданиям, моментально. Еще бы ему не согласиться! Предлагаемый вариант наконец обозначал более-менее реальную перспективу получения «деньжищ».

Молодоженов же «берлога», разумеется, напугала:

– Мы бы подождали еще других вариантов… Тем более, может, и не придется ничего менять… Говорят, наш дом под снос предназначен…

– И вы надеетесь, что ваши… родственники останутся под руинами? – скептически уточнила Алла, знавшая, что упомянутые теща и свекровь жили в том же доме, что, собственно, и давало им широчайшие возможности для «воспитания» молодых.

– Нет, – хихикнул молодой супруг. – Не настолько мы кровожадны. Но дом же расселят?

– Расселят, – подтвердила Алла. – Но это совершенно не означает, что жильцов раскидают по разным местам, совсем наоборот. Бывшие соседи так соседями и останутся, – она слегка лукавила, варианты расселения бывали разными, но молодожены этого не знали и знать не могли. – Так что неплохо бы поторопиться. Вы же молодые, энергичные, что вам какой-то ремонт? А других вариантов пока не видно и когда появятся – непонятно.

Молодожены продолжали сомневаться:

– Ну… Если действительно всех скопом переселят… можно ведь будет и потом поменять?

– Можно, – терпеливо согласилась Алла. – Только варианты обмена окажутся гораздо хуже.

– Почему? – удивилась юная супруга. – Какая разница? Должны ведь предоставить равноценную…

– Разумеется, – все так же улыбалась Алла. – И предоставят, конечно. Только равноценность считается, знаете ли, по метражу. Выделят хрущевку где-нибудь на краю географии типа Мытищ, и не поспоришь. Вроде и Москва, а и не наездишься оттуда, и ценность квартир там и в приличных районах ниже. За трешку в Мытищах в центре – ну в пределах Садового кольца или хотя бы не слишком от него далеко – можно максимум однокомнатную получить.

Это было, разумеется, преувеличение. Еще большим преувеличением являлась информация про грядущий снос жилища молодых супругов – это был не более чем слух, ничем, в сущности, не подкрепленный. Но если не преувеличивать и не преуменьшать, то и на черствую корку не заработаешь.

За «актерскую» квартиру Алла в итоге, с учетом обмена и отличного состояния квартиры молодоженов, выручила даже больше, чем ожидаемые стариком «деньжищи», и, разумеется, положила разницу в свой карман – истрепанные нервы настоятельно требовали компенсации. К тому же удачные сделки случались не так уж часто – это был основной минус ее занятия. Потому что толку от объявлений оказывалось, увы, немного – звонили в основном озорничающие дети и озабоченные товарищи, почему-то уверенные, что под видом риелторских услуг рекламируются совсем другие, более, так сказать, личного характера.

Но хуже всего ощутимая небезопасность квартирного бизнеса. Как и возле любого другого прибыльного дела, вокруг него заклубились, размножились разнообразные персонажи, у которых мозгов на то, чтобы ими зарабатывать, не хватало, зато мускулов и жадности было в избытке. «Ну ты понимаешь?» – набычась, цедили они, и это означало: давай делиться.

Отдавать заработанное было ужасно обидно. Тем более что «делиться» требовали независимо от того, есть это самое «заработанное» или нет. Влезла – отстегивай.

И дело было не только в желающих получить «процент». Алла отлично понимала, что работать на таком прибыльном рынке, как недвижимость, – занятие небезопасное в принципе. Мало ли как может повернуться: перейдет, сама, возможно, о том не ведая, кому-нибудь дорожку – и привет, прости-прощай, девочка Аллочка, пристукнут в темном углу, и все. А то еще и не совсем пристукнут, а изобьют до полусмерти, оставят беспомощным инвалидом. И кто ее кормить, лечить, обихаживать станет? Мама с папой, которые сами кое-как перебиваются? Видела Алла такие случаи, и если у нее самой пока все обходилось, так не вечно же везение будет продолжаться.

И Алла устроилась работать в риелторское агентство. Да, от прибыли ей теперь оставалась лишь часть, а таких удачных «финтов», как с упрямым актером, – продать дороже, а владельца оставить в неведении, положив разницу в карман, и вовсе быть не могло. То есть обвести вокруг пальца продавца или покупателя квартиры не возбранялось, но прикарманить разницу – нет, нет и нет. По крайней мере, всю разницу. За ценовыми «излишками» следили строго.

Зато информационная база здесь была куда мощнее, чем все, что Алла когда-либо сумела собрать самостоятельно – и по клиентам, и по планам застройки, и по законодательству. И об объявлениях можно было больше не беспокоиться. И нотариус имелся «свой», прикормленный.

Но главное – это давало столь необходимую «крышу». Алла не имела понятия – да и не интересовалась, – с кем и на каких условиях договаривается начальство. И уменьшение разового дохода вполне искупалось получаемой взамен стабильностью. Поэтому официальное риелторское агентство, безусловно, было лучшей возможностью для работы с недвижимостью.

Ну, раз уж у нее это получается.

А получалось весьма неплохо. Убалтывая очередного клиента, Аллочка чувствовала себя почти всемогущей: за эту ниточку потянуть, теперь за эту, а вон ту чуть ослабить – и готово. Впрочем, ни про какие «ниточки» Алла никогда не задумывалась, манипуляции выходили у нее сами собой, словно инстинкт какой-то подсказывал. И это было очень приятно.

Ничуть не меньше ей нравилось «обходить на повороте» коллег. Как бы вы ни крутились, а у меня все равно лучше получается, вот вам!

Примерно так же она и замуж вышла – «обойдя на повороте» самоуверенную Жанку. Та не только вечно подстраивала Алле гадости – то выгодную сделку из-под носа увести попытается, то чай на свежеподготовленный договор опрокинет, – но вдобавок еще непонятно почему считала себя невесть какой сердцеедкой. Подумаешь, белокурая бестия! Белобрысая, и ничего больше. Ах да, как же «ничего», там же еще грудь пятого номера! Фу-ты ну-ты! Алле вспоминалось, как в их пропитанном естественным для медиков цинизмом институте про одну такую же красотку с лечебного факультета говорили: к орудиям такого калибра еще бы прицел помощнее – намекая на не слишком эффективное содержимое черепной коробки. А скептический Стас, задумчиво глядя в сторону, заметил как-то раз: экое, однако, богатство – одной такой грудью можно полфакультета накормить… И добавил после некоторой паузы: если зажарить. Может, мозгов у «лечебной» красотки было и негусто, но на «фармакологических» вечеринках она после этого предпочитала не появляться – шуточки про то, что «закуска пришла», сыпались со всех сторон.

Самоуверенная Жанка нацелила свои «орудия» на Сержа из соседнего офиса. Красавец-мужчина занимался какими-то непроизносимыми суперсовременными технологиями, а в их «бабье царство» (мужчин в агентстве имелось ровно четыре штуки – включая двух начальников) забегал одолжить сахару или заварки, а на самом деле – просто расслабиться. «Бабьим царством», к слову, он их контору не называл никогда, предпочитая именовать соседский офис «цветником». Галантности Сержа с лихвой хватило бы на гусарский эскадрон, а галстуки он возил «из самого Парижу», куда регулярно катался по делам своих высоких технологий.