– А я тоже идиотка. Мне показалось, что Платона эта ситуация напрягает. И решила, а давай-ка я с ним пообщаюсь. Если у нас ничего не сложится, то мы же можем просто подружиться. Ну, у меня тогда с навыками общения было раз в миллион хуже, чем сейчас. А разбираться в том, кто какой человек – вообще не умела. Просто наивненько решила, что я одинока, Платон одинок. Ура, у нас есть нечто общее.

– И что он?

– Он-то ничего… почти. Ну, пообщались. Поболтали несколько раз в школе. Домашкой махнулись. Он комиксы рисовал. Про музыку болтали. У него мама фанатка «Наутилуса», представляешь? И он вырос на их песнях. Вместо колыбельной ему пели «К Элоизе». Знаешь, такая… красивая песня. Голубые океаны, реки полные твоей любви. Я запомнил навеки… Ты обожала цветы.

– О-оо, слышала сто раз, конечно. Это же классика! Ничего себе… а что еще?

– Ну, что еще… Он шоколад лопал как сумасшедший. Я его кофе поила, а он шоколадку в него макал, представляешь? Детский сад, в общем. Но сталкершам это очень не понравилось. А тусить толпой и чувствовать себя мега-сильными – наоборот, очень нравилось.

– Ох. – Лиза прижала руки к своим пухлым щекам, словно уже догадывалась, что будет дальше. – И что они?

– А ничего. – Сашка глотнула остывающий кофе, позволила сливочной сладости смягчить горло. Под такой напиток любой комок сглотнется. – Подкараулили меня вчетвером во дворе и избили. Очень качественно. Ребра переломали, руку. Про синяки и всякие рассечения и говорить нечего, да? Можно сказать, что почку отбили… Повезло мне в некотором смысле – детский организм очень хорошо восстанавливается, поэтому с почками проблем сейчас нет. В больнице очень боялись, что я без глаза останусь, но все обошлось. Деда как только узнал – перевез меня в Питер, потом в Иерусалим. Полгода почти по больницам валялась. Потом еще год на домашнем обучении. А с середины девятого класса в свою теперешнюю школу пришла.

Лизины мысли застряли на полпути до школы – на упоминании девчонок из прежнего условно-учебного заведения.

– Вот гадины! – Лиза звонко шлепнула по столу ладонью. На нее стали оглядываться, даже Никита вытянул шею в их сторону. – Твоя мама их закопала, надеюсь!

– Мама тогда в первый раз в Аргентину уехала. За мной соседка смотрела, ну там, покормить-постирать… Меня по скорой когда привезли в нашу больничку, то два дня не могли до мамы дозвониться. Хорошо, дедушкин номер нашли. Дед тогда маме чуть по «Скайпу» голову не оторвал. Она ему даже не сказала, что уезжает и меня оставляет… ну, и он меня забрал тогда. А девок… по спецшколам перевели, а одну на зону для малолеток, кроме шуток. Да мне плевать, если честно. Но я тогда зареклась связываться…

– С парнями-звездами?

– Нет. Неважно, звезда или нет, но я пойду на контакт, только если буду понимать, что без него умру. И знаешь что? Хоть и говорят, что мы подростки-на-гормональных-бурях и с головами не дружим… на самом деле тебе по-настоящему нравится гораздо меньше людей. И вообще для счастья надо совсем мало… ну, людей в смысле. И уж точно не таких, как Платон. Потому что он-то от этой ситуации получил просто море удовольствия. Даже из вежливости не скрывал, как ему все это понравилось.

– Ой, Са-аш! – Лизины глаза загорелись, она стала похожа не на кофейную, а на киношную, даже мультяшную ведьму. – Ты сказала, Платон любит шоколад?!

– Угу, но его все любят… вот я тоже. Хотя не так. Он плитку за три укуса съедал.

– Так может, наш Амарго – это и есть Платон? Ну, в обычной жизни. Может, он немного повзрослел за это время, и у него это… совесть отросла. Отросла и замучила его. А потом он случайно встретил тебя в коридоре и… по-настоящему влюбился. Ты вообще-то поняла, что Амарго на тебя как минимум запал? Это еще как самый минимум. Я его, честно говоря, вообще таким никогда не видела.

Саша не сразу нашлась, что возразить на такую дикую гипотезу. Не хотелось ей чтобы Амарго оказался Платоном. Пусть останется Амарго, и никем другим. Глотнула еще кофе. Ох, совсем остыл, надо бы еще заказать. Только на этот раз эспрессо, что ли…

– Нет, Амарго точно не Платон, – сказала она, внимательно вслушиваясь в собственные слова. Да уж, два имени – настоящее и не очень – были настолько из разных миров, что даже в одну фразу становиться не хотели. – Во-первых, Платон был длинный и совсем худой. А Амарго если кого и напоминает, то скорее уж Никиту. – И кивнула в сторону столика, где по-прежнему ворковали Праворукий и его пассия, которых, в свою очередь, поедали глазами Кристина и вторая барышня-сталкерша. – Мне вообще кажется, что Амарго нас старше на несколько лет. Может, даже на много.

– Мне так тоже кажется, – хихикнула Лиза, – но только в последнее время. Вот с тех пор как ты появилась, так и кажется, что Амаргоищу подменили. Но, если честно, я как факт знаю, что он в десятом классе. Он сам когда-то проболтался. Но он же тебе понравился, да? Может, ты без него пока что не помрешь, но начало-то положено, ага?

– Я пока сама не знаю, – честно ответила Сашка. – Но когда он меня из обморока вытаскивал, я… как-то… поверила ему. Фу, звучит ужасно. Как из тупой попсовой песенки. Знаешь что? Я вот сейчас все это озвучила, и… короче, вот.

Торопливо, путаясь в собственных пальцах, Сашка вытащила смартфон и открыла «Вконтакте».

– Платон Верхозин, – сказала она, – спорить готова, что тезок не найдется. Ой… почему его нет? Ой, есть. Просто латиницей имя-фамилию набрал. Ну да, не выпендришься – не проживешь.

– Не он, – сказала Лиза, лишь скользнув взглядом по фотографиям.

– Ничего себе, ты скоростная, – удивилась Сашка. Сама она с любопытством всмотрелась в физиономию несостоявшегося друга. Платон действительно был худым и, скорее всего, баскетбольно-длинным. Загорел до смуглости, а некоторые пряди в русых волосах белели, даже бликовали. Мелирует, поняла регулярно выгорающая на солнце Сашка.

– Да чего там, – пожала плечами Лиза, – смотри, тут написано, что он буквально несколько дней назад из Калифорнии вернулся. Да еще не в Питер, а в Москву. Кофейные коридоры более или менее привязаны к реальной географии Земли. С австралийскими аборигенами ты там точно не встретишься. Даже с македонскими бездельниками. Ну, которые целыми днями кофе глотают на площадях… Только Питер и окрестности. Поэтому Амарго это не Платон.

– Ф-фух… Знаешь, мне полегчало, – сказала Саша и поняла, что – да, действительно полегчало. – Давай-ка рассчитаемся и пойдем. Можно прогуляться по галерее, а потом по домам.

Направляясь к двери, она с возвращающейся тоской поняла, что в затылок ей кто-то вперился нехорошим тяжелым взглядом.

– Фербер! Эй, Фербер-Цербер! Да стой же ты, Саша!

– Кофе не дам, – чисто на автомате, почти не выныривая из собственных мыслей и не оборачиваясь ни на долю градуса, сообщила Сашка преследователю. – Самой сегодня мало. – И добавила, чтобы не обидеть: – Проспала я, не завтракала. Так что термос сегодня – мое спасение. Ой…