– И как это все можно взорвать незаметно? – недоверчиво спросила Роуз.

Джеймс поставил пустую чашку на стол.

– Размер динамитной шашки невелик, приблизительно вот таков. – Он развел руки на несколько дюймов. – Ее можно принести с собой незаметно. Шнур также не требовался слишком длинный. Я расспросил официанта, который обслуживал того господина, что взорвал динамит, и молодой человек поведал мне: клиент курил трубку. Официант запомнил, что у убийцы был с собой коробок со шведскими спичками. Одна беда от этих шведов, – усмехнулся Джеймс, – один придумал, как носить с собой нитроглицерин и взрывать его без вреда для собственного здоровья, второй подарил нам безопасные палочки, которыми можно поджечь шнур…[2]

– Но как он поджег его? На глазах у всех?

– Многие ли обращали на него внимание? – пожал плечами кузен и тут же снова поморщился – видимо, потревожил спину. – Он запалил короткий шнур, аккуратно положил динамит под стол – а скатерти в ресторане до земли, как полагается, ведь это хорошее заведение, куда ходят чопорные англичане и соблюдаются правила приличия! Ах, если бы французская фривольность взяла верх и мы могли узреть обнаженные ножки столика, но нет! Все скрыла превосходная льняная скатерть. – Он помолчал. – А потом убийца встал и ушел. Шнур горел, пожалуй, около пяти минут, и наш незнакомец успел удалиться на довольно большое расстояние.

– Но вы говорите, что он хотел убить вас, именно вас! Откуда он мог знать…

– Что я буду в том ресторане? О, это совсем просто. Место популярно, и потому вчера после нашего ужина, закончившегося столь скверно, я решил: нам с вами не помешает хороший завтрак. Думал, вы смягчитесь, если я приведу вас туда. – Джеймс еле заметно улыбнулся. – Привез вас в отель, отправился в ресторан и попросил оставить мне столик. Выбрал именно тот, за которым мы сидели. Кто-то мог узнать об этом – проследить за мной, подкупить официанта.

– Но кто убийца? И почему? Это, – Роуз пришла в голову совершенно безумная мысль, – из-за титула графа Дарема?

– Из-за титула? – ошеломленно переспросил Джеймс. – О господи боже, нет! Никто пока не знает, что я его получил, кроме вас, меня, бабушки Эммы и нескольких душеприказчиков. Или вы дали объявление в газету?

– Бабушка решила с этим повременить, пока я не отыщу вас.

– Тогда нет, точно нет. Я и сам не знал, что получу этот титул, и с удовольствием откажусь от него в пользу любого желающего. Ну, не хмурьтесь, Роуз. Наши семейные проблемы мы затронем позже. Тот человек, который хотел меня убить, наверняка сделал это из-за моих… жизненных занятий.

– Вы утверждали, что бездельник и вертопрах, – ядовито заметила Роуз. – Теперь убивают за безделье?

– Мое безделье выражается в том, что я много путешествую.

– Это я уже слышала.

– Да, но я не говорил вам, что никогда не совершаю путешествий бесцельно.

– Посмотреть мир – хорошая цель.

– Для меня это, скорее, приятное дополнение. Нет, я люблю идти… за чем-то.

И тут до Роуз дошло.

– Да вы искатель сокровищ! – ахнула она.

– Не совсем, – качнул головой Джеймс. – Я не ищу запрятанные пиратами сундуки. Предметы моего интереса имеют, скорее, культурное значение. Старые карты, забытые памятники минувших веков, рукописи, книги… Но не скрою, что многие из них имеют огромную ценность, выражающуюся, ко всему прочему, в деньгах. А это привлекает ко мне настоящих охотников за сокровищами, которые ищут, как бы выгоднее продать.

– Но вы не из таких, конечно? – съехидничала Роуз. Кузен Александр не переставал ее удивлять.

– Вы не поверите, как мало мне нужно, дорогая. Я годами жил… – Он запнулся. – Мне не нужны деньги. Конечно, хорошо, когда семейное состояние не растрачено или музеи благодарят меня за находки. В Булаке[3]есть музей, им заправляет Огюст Мариет, знаете его?

– О, я встречалась с месье Мариетом, – оживилась Роуз, – на одном званом вечере в Каире! Он предан своему делу. Египетские древности, раскопки в Карнаке и освобождение Великого Сфинкса от песчаных оков. Очень интересный человек. Он рассказал мне, что внушил идею древнеегипетской оперы этому итальянцу Верди. Я пока не слышала ее, но… – Роуз опомнилась. Джеймс снова глядел на нее, еле заметно улыбаясь. – Почему вы спросили?

– Потому что я достал кое-какие экземпляры для его музея, – объяснил кузен. – И неплохо знаю его самого. Я не тот искатель сокровищ, который ищет, где бы повыгоднее продать; я не торговец, Роуз. Все мои находки имеют культурную ценность и должны быть доступны каждому, кто захочет посмотреть на них. Вот поэтому я передаю их музеям или коллекционерам, которые открыто выставляют свои собрания. Ну а если кому-то взбредет в голову меня отблагодарить… я не отказываюсь.

– Почти благородно, – оценила Роуз. Несмотря на усталость, Джеймс явно понял ее легкий сарказм.

– Почти. Как я уже говорил, деньги волнуют меня мало. Но теперь вы лучше представляете, как они волнуют моих оппонентов.

– Найти какую-нибудь древность и не продать ее выгодно, а безвозмездно передать музею? Конечно, ваши конкуренты должны очень огорчаться. Однако это вечная погоня, Джеймс. Почему вы решили, что она стоит жизни?

Он промолчал и потер лоб кончиками пальцев, словно стремясь разгладить появившиеся морщины, и Роуз охнула:

– Это с вами не впервые!

Кузен неохотно кивнул.

– У меня есть несколько конкурентов, которые меня очень не любят и которые взяли себе за правило препятствовать моим изысканиям. Кого-то я знаю, кого-то – нет…

– Погодите, – перебила его Роуз, – как не знаете? Мне казалось, что мир кладоискателей не так велик, чтобы не ведать, кто еще охотится за сокровищами.

– Повторюсь, я не ищу пиратские сундуки с пиастрами, – терпеливо сказал Джеймс. – Мои приоритеты – это книги, рукописи и карты. Иногда статуэтки, посуда – словом, ничего масштабного. Обычно такими вещами интересуются люди воспитанные, вроде Мариета, которому я помогал в поисках древнеегипетских памятников письменности. Но есть исключения. Помните ту карту, о которой мы с вами говорили на «Святой Анне»?

Роуз покачала головой.

– В первый же вечер, когда я вышел за вами на палубу? Карта Ортелия, копия таблицы Пейтингера. Сейчас я разыскиваю ее, и, боюсь, именно из-за того, что я на верном пути, у меня неприятности.

– Эта вещь такая ценная? – спросила Роуз недоверчиво.

– Она стоит довольно больших денег. Видите ли, копий уцелело совсем немного, и настоящие ценители знают, что эта карта – огромная редкость. Неизвестные копии разыскивают давно, а я, похоже, напал на след.