крупные верфи, строящие суда класса река-море и десантные корабли: воронежская, переяславль-залесская и казанская. Первая ориентирована на строительство черноморского флота, а две последние — на строительство каспийского. Адмиралтейский приказ располагается в Воронеже, а Адмиралтейство — в Казани. Оперативность управления будущим южным флотом обеспечена!

Командование воронежской верфью и будущим черноморским флотом Пётр поручает другу Николосаа Витсена Корнелиусу Крюйсу, подданному Дании, пирату, опытнейшему моряку, которому даётся баснословное жалование и чин вице-адмирала. До 1702 года Крюйс трудится в Воронеже. Ремонтирует и снабжает корабли черноморского флота. При этом проводит картографирование Азовского моря и реки Дон. Итогом этой деятельности стала точная карта Азовского моря и устья реки Дон, изданная в Нидерландах в 1704 году, Почему вроде бы русскому высшему офицеру разрешили публиковать в Голландии секретные карты — не ясно. Ясно одно — у голландцев появилась полная и достоверная информация о том, что из Чёрного моря доплыть до Индии по Дону нельзя!

К тому же в 1711 году Пётр проигрывает войну с Турцией. Опять-таки остаётся двигаться в Индию только через Персию!

Для войны с Персией в то время сложилась коалиция из Турции, Армении, Грузии, Кабарды и России. В 1722 почти стотысячная русская армия двинулась в Закавказье. Её поддерживала огромная армада из 274 кораблей.19 августа состоялась битва на реке Инчхе между русскими войсками и 16-тысячной персидской армией, закончившаяся победой России. 23 августа русские войска вошли в Дербент. Дальнейшее продвижение на юг приостановила сильная буря, которая потопила все суда с продовольствием. Поход многотысячной армии вынужденно прекратили из-за нехватки провианта и боеприпасов. В ноябре того же был высажен незначительный десант в персидской провинции Гилян. В июле 1723 года русский каспийский флот захватил Баку. Одновременно союзники России — Турция, Армения и Грузия нанесли персидскому шаху ряд поражений в Закавказье. Персы вынуждены были пойти на переговоры и согласились отдать русским тоненькую полоску южного и западного берега Каспийского моря. Но это побережье — вовсе не планируемый захват Персии и не прорыв в Индию. Само по себе это побережье малоценно!

Так и не прорубивший окно в Индию Пётр не сдаётся. У него остаётся лёгкая дорога в Китай! Ведь на карте Витсена в него можно проплыть очень быстро. Пётр и знать не хочет ничего о Дежнёве! Карты голландцев не врут! Уже перед самой смертью Пётр снарядил в Китай экспедицию, возглавил которую протеже Крюйса Витус Беринг. По секретной инструкции российского императора, Берингу было поручено направиться вдоль побережья, а затем спуститься на юг, достичь Японии и Китая. Пётр, увы, умер, не узнав обекскураживавший бы его ответ о том, что земли Китая и Японии достигнуть практически невозможно.

Путь в Индию через Россию не был найден. Возможно, это подтолкнуло распад ганзейского союза в 1700, банкротство датской Ост-индской компании в 1726 и отъезд Петра II из Санкт-Петербурга в 1727 годах.

А всё чума! Не было бы её — не ослабла бы Голландия, не проиграла бы войну Англии, не стали бы голландцы искать трансконтинентальный путь в Индию и не стали бы уговаривать царя Петра воевать со шведами да персами и строить Петербург!

Марсельская и московская чума

После пандемии чумы начала XVIII века крупных эпидемий этого заболевания в Европе не было. Почему — не ясно. Вроде бы и очаги чумы исправно «поставляли» заразу, вроде бы и для активизации «реликтовых» очагов, старых очагов были все условия (войны, наводнения, вырубка лесов, изменение климата), однако, чумы как масштабного явления не было. Странно. Но нет правил без исключений! Исключениями были две крупные вспышки чумы, грозившие перерасти в пандемию. Марсельская 1720–1721 годов и московская 1770 года. О них поговорим подробнее.

Самый нефранцузский из всех французских городов, наверное, Марсель. Это как Барселона в Испании или Великий Новгород в России. Торговый, портовый, купеческий, негоциантский, морской, независимый. Умопомрачительно богатый. В 1589 году Марсель стал членом Католической лиги. Добивался статуса независимой республики. Власть королей Франции, точнее Генриха IV признал только в 1596 году. Естественно на особых правах, как и тот же Новгород. Управлялся выборными консулами. Марсель платил в казну Франции огромные деньги. Это и погубило его вольность, ибо цари и короли слово своё держать не умеют, особенно когда речь идёт о больших деньгах. Тем более не держат королевского слова регенты, а потому в 1660 году, после окончания Фронды, когда интригану кардиналу Мазарини потребовались наличные, Марсель был лишён своих привилегий и стал управляться двумя эшевенами (что-то типа королевских наместников, которые обладали куда меньшими по сравнению с консулами полномочиями). Выборы в городе запретили. Городскую казну поставили под жёсткий контроль короля (читай — регента-кардинала).

Сердцем Марселя был Старый порт. Не только потому, что там высилась самая старая в городе колокольня церкви Нотр-Дам-дез-Аккуль, построенная то ли в XI, то ли в XIII веке. Нет! Там в доме, осыпанном алмазами и во дворце семейства Борели, в мэрии и дворце юстиции решались самые важные для города вопросы, заключались многомиллионные сделки, создавались и рушились финансовые схемы марсельских купцов, фактически, единственных европейских купцов, которых не притесняли в Блистательной Порте и даже судили не судом султана, если те набедокурят где-то на турецкой территории, а судом французского консула в Александрии. Там же в Старом порту был отель дё Кабр, где останавливались открыто и инкогнито турецкие партнёры-компаньоны французских купцов. Там они отмечали сделки, и, плюя на законы шариата (а некоторые — на заповеди Торы), уходили пить и кутить со своими коллегами и нанятыми для специальных утех девушками и юношами, коих в пределах Старого порта было немерено — от самых дорогих (по два-три луидора за ночь!) до дешёвок, продающих свой рот за пару лиаров. И сколько не призывали монахини картезианского монастыря Сент-Мари-Мадлен, находящегося там же, в Старом порту, к покаянию блудниц и блудников (которые прекрасно знали, кто поставляет им шартрез для попоек и смеялись над теми призывами), сколько не вывешивали о борьбе с проституцией грозные распоряжения чиновники санитарных приказов (тоже находившиеся в порту, и, по правде говоря, тоже пользовавшихся услугами тех, кого порицали) — бизнес торговли телом в Марселе процветал.

Особенно, когда в порт приходил новый корабль из Сеида, Триполи или Кипра. Моряки, соскучившиеся по любви в своих путешествиях, сорили деньгами. Владельцы судов также весело отмечали грядущие барыши. Такой весёлой попойкой было отмечено прибытие в Марсель торгового судна «Гранд Сант Антуан» 25 мая 1720 года.

Незримо за столом с моряками сидела чума, ибо на корабле к тому времени уже погибло от