– Мне очень жаль, что ваше детство было таким, что вы не знали отцовской любви и вам трудно жилось. Но, надеюсь, вы понимаете, что к нам, его дочерям, это не имеет никакого отношения. Вы подумали, как мы восприняли эту новость? – спросила Ева, глядя на Карсона. – У нас неожиданно объявились братья, один уже точно. Мы узнали, что отец не только обманывал нашу мать, но делал это самым беспардонным образом. Вы не Саттона наказываете своим предложением, а нас.

– Да уж, ситуация не из приятных, – с оттенком грусти в голосе произнес Грэхем, чем нимало удивил Карсона. Карсон всегда считал брата акулой в подобных переговорах. Возможно, он не хотел использовать острые зубы против собственной сестры. – И вы, и я прекрасно знаем, что есть только один способ воздействовать на Саттона Уинчестера – через его кошелек. Мы не хотим сентиментальной встречи блудного отца с сыновьями. Мы были бы рады уладить дело о наследстве частным образом, а не через суд. Мне жаль, что для этого нам придется получить деньги из ваших трастовых фондов, но деньги – единственное, что нам нужно от отца. Так что подумайте, каким образом нам лучше всего получить их.

В кабинете воцарилось напряженное молчание. Братья и сестры оценивающе разглядывали друг друга.

– Хорошо, – нарушив молчание произнесла Ева. – Я поговорю с отцом насчет внесения изменений в завещание, но не раньше чем будет готов второй ДНК-тест.

– Согласен, – ответил Грэхем.

– Если это все, то пора заняться работой, – подытожила Ева, поднимаясь из-за стола.

– Не нужно нас провожать, – сказал Карсон, когда они вышли из кабинета в холл. Он был уверен, что сестрам есть о чем поговорить, да и им тоже.

Они молча прошли по коридорам корпорации и сели в машину Брукса.

– Что теперь? – спросил Карсон.

– Я думаю, все прошло хорошо, – сказал Грэхем. – Дождемся результатов теста и посмотрим, что они предпримут.

– Ты был слишком мягок с ними, – укорил брата Брукс. – Эта Ева – твой тип женщины. Ты прямо ел у нее с руки.

– Эта Ева, брат, может оказаться нашей сестрой. И она правильно сказала, что их наказывают за действия отца. Я не собираюсь без надобности давить на сестер.

Карсон слушал спор близнецов и не знал, согласен ли он с ними.

– Не уверен, что надо мстить Саттону. Зачем? Денег у нас достаточно. Отца мы таким образом не обретем. Мы лишь заставим наших сестер возненавидеть нас. А с уходом Саттона они будут нашими единственными родственницами.

– Он бросил нашу маму, Карсон. Оставил ее беременную с близнецами на руках. Его надо наказать за это. У тебя есть другие варианты? – спросил Грэхем.

Другого варианта не было. И Карсон об этом знал.

– Я не знаю.

Брукс посмотрел на Карсона, и выражение его лица смягчилось.

– Я знаю, мама не этому нас учила. Но ее память требует отмщения. Можешь направить свою часть денег на строительство больницы. Купи оборудование для спасения жизни детей, если это успокоит твою совесть. Но месть будет, и тебе лучше свыкнуться с этой идеей. Мы получим свою часть наследства от Уинчестера.

Джорджия удивилась, когда, вернувшись с обеда обнаружила голосовое сообщение от Саттона. Она думала, что он встречается с братьями Ньюпорт, но он послал сообщение из дома. Он хотел поговорить с ней и передать чек лично в руки. Если она свободна, то он пришлет за ней машину.

Джорджия понятия не имела, где живет Уинчестер, но была больше чем уверена, что наземное метро туда не ходит. Она договорилась с секретарем, что машина придет за ней через час.

Джорджия помнила о своем обещании предупредить Карсона, если соберется на встречу с Саттоном. Но он сегодня занят с братьями. А вечером Джорджия ужинает с матерью, которая завтра уезжает в Детройт. Так что придется сообщить ему о встрече завтра.

Дорога к Саттону заняла довольно много времени. Когда они, наконец, прибыли на место, Джорджия была поражена экстравагантностью поместья. За высокими металлическими воротами с резным орнаментом начиналась широкая подъездная дорога, ведущая к величественному серому особняку. В нем могла бы жить семья, насчитывающая два десятка человек, а не четверо Уинчестеров. Объехав фонтан, водитель остановил машину у парадного входа. Выйдя из машины, он открыл для Джорджии боковую дверцу, позволяя ей выйти из машины. Дворецкий в серой ливрее встречал ее у входа.

– Мисс Адамс, – приветствовал он ее с вежливой улыбкой. – Меня зовут Кристофер. Мистер Уинчестер ждет вас.

– Я думала, что мистер Уинчестер будет сегодня в офисе, – сказала она.

– Обычно так и бывает, но сегодня он неважно себя чувствует.

Джорджия последовала за Кристофером по мраморной лестнице на второй этаж особняка.

– Мы идем к нему в кабинет?

– Нет, мэм. Мистеру Уинчестеру предписан постельный режим. Я провожу вас в его спальню.

Кристофер открыл двойные двери и прошел вперед.

Ей совсем не улыбалось встречаться с Саттоном в его спальне. Но назад пути не было. Осмотревшись, Джорджия поняла, что это скорее целая квартира, а не просто спальня. Здесь было пространство для гостиной, гардеробной, кабинета, французские окна выходили на личный балкон с видом на бассейн и теннисный корт. За следующей двойной дверью находилась собственно спальня.

Открыв вторую дверь, Кристофер объявил:

– Мистер Уинчестер, к вам мисс Адамс.

– Хорошо, пригласите ее войти. И принесите нам чаю.

Кристофер удалился, оставив Джорджию одну в спальне Саттона. Как только она увидела его, сразу перестала беспокоиться. Конечно, он не собирался ее соблазнять.

Он выглядел еще более изможденным и худым, чем несколько дней назад. Саттон дышал через кислородную маску, к руке тянулась трубочка капельницы, а рядом с кроватью стоял монитор для наблюдения за сердечной деятельностью.

– Боюсь, что мне придется взять назад предложение насчет любовницы, Джорджия, – улыбнулся Саттон, хотя в знакомых зеленых глазах притаилась грусть.

– Мне сказали, что вы больны, но я не предполагала, что это настолько серьезно.

– К сожалению, это так. Присаживайся, пожалуйста, – Саттон указал на стул около кровати.

– Я думала, что вы на встрече с братьями Ньюпорт обсуждаете результаты ДНК-теста.

– Таков был план, но у проклятого рака свои законы. Встречу проводит Ева.

– Рак?

– Так мне сказали врачи. Рак легких четвертой стадии. Анализы еще не брали, но они почти уверены, что метастазы проникли в лимфоузлы. Мой врач попробует лечить, но в принципе это смертный приговор. Некоторые считают, что я и так слишком задержался на этом свете.

– Ваша семья в курсе?

Саттон отрицательно покачал головой.

– Нет. Девочки знают, что я приболел, но им неизвестно, насколько серьезно. Я встречусь с детьми через несколько дней, когда закончу все распоряжения. Ситуация очень деликатная, и я прошу тебя, Джорджия, не распространяться о моей болезни. Не говори никому, в особенности Карсону. Я сам ему обо всем скажу в свое время.