Игорь преданно ждал ее в холле и, увидев женщину, здорово преобразившуюся, потерял дар речи.

– У меня нет слов, – выдохнул летчик, дотрагиваясь до ее руки. – Ты прямо модель.

Она потупилась:

– Прошу тебя, не надо.

– Надо, еще как надо! – Он обнял и поцеловал ее, чувствуя аромат дорогой краски. – Ты будешь самой красивой на этой выставке!

– Я рада доставить тебе удовольствие. – Лиза взяла его под руку. – Но мне не по себе. Ты потратил на меня столько денег!

– Только не нужно напоминать об этом, – поморщился Игорь. – А сейчас пойдем в ресторан и отметим наши покупки и твое преображение.

Лиза покраснела.

– Пойдем.

Ресторан находился на первом этаже, предлагая посетителям блюда русской кухни.

Когда принесли толстенное меню, Лиза вдруг выбрала вареники с картошкой и шкварками, и ее выбор рассмешил Игоря.

– Ты выбирала, как студенты? – Он расхохотался. – Знаешь, как они выбирают? Приходят в студенческую столовую и сначала смотрят на ценник, а потом на блюдо.

Она покачала головой:

– Нет, мой дорогой. Мне действительно захотелось вареников. Моя бабушка готовила их именно так – с жареным луком и шкварками. Иногда хочется вспомнить что-то хорошее, что-то из детства. А ты заказывай по своему вкусу.

Игорь пожал плечами:

– А я закажу рульку из печи. Знаешь, после всех этих магазинов и салонов красоты я страшно проголодался.

Официантка в национальном русском костюме, усталая женщина лет тридцати, молча приняла заказ, не предложив традиционных блюд, как это обычно делают в ресторанах, и исчезла.

Лиза смотрела на Игоря влюбленными глазами, и ему стало не по себе. Он почувствовал себя в положении человека, который почему-то теперь обязан жениться.

«Я нравлюсь ей, очень нравлюсь, – вертелось в голове. – Пожалуй, она захочет узаконить наши отношения. Но хочу ли этого я? Чувствую ли я к ней любовь после ее преображения? Нет, пожалуй, только восхищение ее красотой. Ладно, поживем – увидим. Почему я об этом подумал именно сейчас? Мы и знакомы всего ничего».

Тем не менее он подмигнул ей:

– Сегодня я исполняю все твои желания. Вареники так вареники.

Очаков, 1892 г.

Малка, вопреки своему намерению, направилась не домой (меньше всего ей хотелось видеть мужа), а к дяде. Она не навещала его довольно долго, потому что старый Яков начинал выспрашивать ее о семейной жизни, ругал Шепселя на чем свет стоит и не верил, что с этим прохвостом его обожаемая племянница может быть счастлива. Он утверждал, что прав, потом что хорошо знал жизнь, потому что ходит по белу свету не один год.

Малка уверяла его в обратном, тетя Сарра отмалчивалась, бросая на девушку недоверчивые взгляды, и госпожа Гойдман решила навещать родственников только по большим праздникам, чтобы избежать разговоров.

В последнее время хлесткие и точные слова дяди Якова жгли раскаленным железом ее израненную душу, и она пришла к ним, когда боль стала нестерпимой и когда на горизонте замаячил человек, готовый освободить ее от ненавистного брака.

Дверь оказалась незапертой, вероятно, тетя Сарра недавно выходила во двор, как всегда наполненный бельем, плакавшими младенцами и особенным говором, посудачить с соседями, и Малка робко переступила порог дома, в котором выросла.

Яков, еще больше подряхлевший, совсем белый, сидел в старом кресле, просматривая газету, а тетя Сарра убирала со стола.

Нос Малки учуял запах фаршированной рыбы, и она сглотнула: никто так не умел готовить это блюдо, как ее обожаемая тетушка.

– Ой, девочка ты наша! – воскликнула хозяйка дома, увидев растерянную Малку. – Как давно я тебя не видела! Яков, да оторвись ты от газеты. Смотри, кто к нам пришел.

Старик положил на стол очки с толстыми стеклами и улыбнулся беззубым ртом.

– Надо же! – прошамкал он. – Не ожидал. Думал, ты теперь навещаешь стариков только по праздникам. И что ты имеешь нам сказать?

Малка потупилась. Тетя поспешила исправить положение. Толстой потной рукой, покачивая бедрами, она увлекла девушку к дивану:

– Садись, дорогая. Сейчас будем пить чай. Хворост у меня получился что надо.

Старушка довольно проворно для своей грузной фигуры поспешила в кухню, и Яков придвинул кресло к дивану.

– Ты пришла не просто так. – Его черные глаза сверлили молодую женщину, словно щупальца осьминога, тянулись в потаенные уголки ее души. – У тебя что-то случилось. Говори, что.

– Ничего. – Малка замотала головой, но не сдержалась и заплакала.

Растерянный мастер встал, обнял ее и погладил по голове:

– Ты пришла по адресу, девочка. – От него сильно пахло чесноком, и этот запах казался таким родным. Шепсель считал себя франтом, покупал контрабандные одеколоны, порой благоухал, как цветок, – и все равно был ей ненавистен. – Рассказывай все без утайки. Здесь тебя всегда поймут и плохого не посоветуют.

Женщина продолжала давиться рыданиями, не в силах вымолвить и слова, и тогда Яков начал сам:

– Знаешь одну притчу, моя дорогая? Однажды рабби увидел ученика, с аппетитом поедающего рыбу. «Скажи мне, юноша, – спросил он, – ты любишь рыбу?» Парень ответил утвердительно. «Если ты любишь рыбу, – воскликнул рабби, – тебе следовало бы позаботиться и о той, что находится на твоей тарелке: тебе следовало бы ее кормить и постараться сделать счастливой. Вместо этого ты ее уплетаешь». Пока ученик соображал, что ответить, рабби пояснил: «Очевидно, что ты не любишь рыбу. Ты любишь себя!» Скажи, тебе ничего не напоминает мораль этой притчи? Когда-то перед тем, как дать разрешение на ваш брак, я говорил тебе то же самое: «Шепсель любит себя больше, чем тебя». И вот тому подтверждение. Посмотри на себя, моя милая. Куда делась та девочка, которую я хотел видеть королевой? Ты одета в старое, штопаное платье, на тебе прохудившиеся башмаки. Скоро он заставит тебя продать все драгоценности, которые когда-то купил.

Малка открыла рот, намереваясь что-то сказать, но старый мастер замахал длинными ру-ками:

– Только не говори мне, что вы переживаете сложные времена. Мне ли не знать, сколько заработал Шепсель на своей афере? Он получал больше всех нас, больше меня раза в полтора только за то, что придумал способ одурачивать коллекционеров. Но даже я не жалуюсь на заработок. Ицкаху и Марии, твоим двоюродным брату и сестре, я купил по дому. Правда, неплохо? Поверь, у твоего мужа есть деньги, просто он не желает вкладывать их в тебя. Он скуп и мелочен, он всегда был таким, таким и помрет.

Малка взглянула на дядю полными слез прекрасными глазами: