– Какого черта ты задержалась? – буркнул он и вдруг болезненно сморщился. – Извини. Такие мероприятия всегда действовали мне на нервы.

Лиза вздохнула со всхлипом.

– А знаешь, я догадываюсь почему, – вдруг резко произнесла она. – Ты так на меня смотрел… Тебе за меня было стыдно, хотя я ничего не говорила и не делала.

Он опешил, удивляясь ее чутью.

– Что ты такое несешь?

– Правду, мой дорогой, – отчеканила женщина. – Тебе было стыдно за мою необразованность, за то, что я просто уборщица. Как же, жена твоего друга – переводчик, свободно владеет языками, а ты сидишь с… Как бы это правильнее выразиться… Низшим сортом. Но я тебя не держу, – добавила Лиза. – Мы друг другу никто, ты не на улице, можешь возвращаться в свою квартиру. Я всегда жила без тебя и сейчас вполне обойдусь.

Она повернулась, чтобы уйти, но мужчина схватил ее за руку и крепко сжал.

– Если ты так подумала, то извини, – ласково проговорил он. – Я ничего такого не думал. – Игорь отвернулся, чтобы Лиза не увидела, как он покраснел.

Да, там, в ресторане, его раздражало в ней все, даже малиновое платье, которое они выбирали вместе.

– Не лги, пожалуйста. – Она выдернула руку и пошла по улице.

Игорь бросился за ней. Сейчас, когда в голову ему неожиданно пришла одна мысль, ссориться с Лизой никак не входило в его планы.

Черт возьми, ну почему же он такой дурак и порой не умеет скрывать чувства?

– Лиза, прости, если что не так. – Он догнал ее, рванул на себя и обнял. – Честное слово, я не лгал. Понимаешь, я сидел и завидовал Виктору, что он летает, а я…

– Но французы готовы заплатить тебе… – Лиза немного смягчилась.

Ей очень хотелось, чтобы сейчас он говорил правду.

– Милая, они заплатят гроши, – заверил ее Игорь. – Я знаю, сколько платят за подобные мероприятия. А я мечтаю купить тебе кафе… Вот увидишь, на кафе этой суммы никак не хватит.

– Ты действительно думал об этом? – Синие глаза Лизы загорелись. – Но у меня кое-что отложено в банке на черный день. Мы можем еще немного сэкономить и снять помещение.

– Все равно это все не то, – упрямо твердил Игорь. – Я, конечно, встречусь завтра с французами и все хорошо узнаю, но увидишь, это капля в море.

– Во всяком случае, это уже кое-что, – не согласилась женщина. – Это первая ласточка. А потом ты вернешься в компанию… Твой друг в этом не сомневается.

– Мой друг говорил так потому, что хотел поддержать меня. – Игорь махнул рукой. – Ладно, пойдем домой скорее, я ужасно хочу спать. Завтра все выяснится.

До ее дома, который находился в двух кварталах от ресторана, они почти добежали.

Игорь быстро принял душ и юркнул в постель.

Когда Лиза прижалась к его мускулистому плечу, он прошептал:

– Извини, очень устал. – И женщина не обиделась, отодвинулась от него и вскоре засопела.

А Игорю не спалось. Мысль, которая зародилась там, в ресторане, где-то в потаенных уголках души, росла, крепла, принимала очертания.

Лиза была права: встреча с французами и их предложение – чертовская удача. И она поможет ему осуществить его мечту – быстро разбогатеть.

Игорь перебирал в уме сотни разных вариантов и наконец остановился на одном, показавшемся ему самым безопасным. И для этого Лиза была ему необходима как воздух. Другое дело, согласится ли она помогать, когда он посвятит ее в свои планы? Должна согласиться, он все для этого сделает: прикинется влюбленным, наобещает много чего и разыграет спектакль, если понадобится.

Ни одна женщина не устоит перед ним. А эта серая мышь не исключение. Вон как быстро ему удалось убедить ее в том, что там, в ресторане, он злился не на свою пассию, а просто завидовал Виктору.

Если дело выгорит, Игорь станет жить гораздо лучше Виктора. Надо только все хорошо обставить и нигде не проколоться.

Очаков, 1892 г.

Когда богатый и уважаемый Адольф Фришин, любивший украшать свои дома в Очакове и Одессе антиквариатом и очень неплохо в нем разбиравшийся, по-мальчишески вбежал в археологический музей, в кабинет фон Штерна, который занимал в нем должность приват-доцента, его красивое лицо сияло, как начищенный самовар, в руках он держал какую-то вещицу в оберточной бумаге.

– Смотрите, господин Штерн, смотрите! – Фришин потряс над головой каким-то продолговатым предметом. – Вы не поверите, как мне сегодня повезло.

Генрих не спеша надел очки и улыбнулся:

– Я рад, что вам наконец повезло, господин Фришин. Еще недавно вы жаловались мне, что за последние три месяца не приобрели ничего стоящего. А все потому, что вы работаете с кем попало. – Он вдруг осекся, увидев за спиной Шепселя Гойдмана.

Сегодня Генрих хотел видеть его меньше, чем когда-либо. Он давно мечтал продать богатому Фришину какую-нибудь безделушку. Но если Шепсель не уйдет, сделать это будет невозможно.

У Адольфа при виде этого фрукта сразу портилось настроение- и понятно почему. Кому приятно видеть бывшего мужа своей возлюбленной?

Впрочем, аналогичные мысли мучили и Шепселя, однако, судя по всему, он и не думал покидать музей.

– Почему же вы замолчали, господин Штерн? – весьма любезно осведомился он, сняв с головы кепку. – Неужели потому, что видите двух мужей одной благородной женщины? Уверяю вас, вам нечего стесняться. Они почти родственники. Так говорят у нас в Одессе. Братья. Здравствуйте, брат мой. – Гойдман шутливо распахнул объятья, как бы желая заключить в них разлучника, и Фришин сжал кулаки, но сдержался.

Генрих посмотрел куда-то в сторону, сосчитал до десяти и буркнул, не обращая внимания на слова Шепселя, будто просто прожужжала назойливая муха:

– Что вы хотели мне показать?

Дрожавшими от волнения руками Адольф развернул бумагу и вытащил кинжал.

– Посмотрите, уважаемый, что я приобрел сегодня у одного крестьянина. Это скифский кинжал, пятый век до нашей эры. Впрочем, я и сам это вижу, но хотелось бы услышать ваш вердикт.

Генрих поморщился. Он с самого приезда Фришина в Очаков предупреждал коллекционера, чтобы тот не связывался с антикварами-самоучками с сомнительной репутацией и ничего не покупал у крестьян, среди которых развелось много мошенников.

Слишком много появилось в округе умельцев, которым смастерить поделку, похожую на античную, ничего не стоило. То ли дело у него – товар проверенный.

Однако его слова не упали на благодатную почву. Антиквары-самоучки, подобные Шепселю, охотно участвовали в раскопках, за свои услуги брали мало, и пока Фришин, тоже умевший считать каждую копейку, об этом не пожалел.