– А что она вообще делает?

– Ее лучше называть распределителем. Это распределяющее устройство. Некоторые людские поступки обладают своего рода темной энергией, которая ему необходима. Устройство обнаруживает эти поступки и передает их энергию… в другой мир, где Дьявол может ею воспользоваться. Но сейчас оно почему-то перестало работать.

– Но мы же оставили Машину жертвоприношений в твоем автомобиле, на парковке в Сиэтле.

– Где она находится, не имеет значения. Плохие поступки совершаются повсеместно.

– Но если она работает на плохих поступках, почему ты согласился ее построить?

Дедушка вздохнул:

– Сначала из чисто спортивного интереса. Только потом я осознал, в чем ее важность. Машина поглощает жуткую энергию дурных поступков и уносит ее подальше. Без этой машины мир был бы… в общем, гораздо хуже, чем сейчас.

– Так почему она не работает?

– Само устройство работает, все механизмы в полном порядке. Но почему-то не достигается нужный эффект.

– Почему?

– Не знаю.

Ханна с трудом понимала объяснения, и вообще ей очень хотелось спать.

– Но если он Дьявол, то почему он сам не может во всем разобраться?

– Никто не знает всего. Даже он. Даже Бог.

– Ой, а Бог тоже настоящий?

– Говорят, что да. Я с ним не встречался.

– А зачем было лететь самолетом? Неужели Дьявол не мог перенестись сюда по волшебству?

– В физическом воплощении – нет. Для борьбы с законами мироздания необходимо огромное количество энергии, а у него ее сейчас очень мало. Даже если бы ему это удалось, все равно нас с тобой волшебством никуда не перенесешь. Он – единственное существо, способное находиться в двух местах одновременно.

– А ты ему нужен, чтобы узнать, почему машина не работает как положено?

– Да. Но я никуда не уеду без тебя. Тебя доверил мне твой отец.

Ханна закивала. Как обычно, дедушка понял, что она имеет в виду. В гостинице Ханна подключилась к вайфаю и хотела связаться с папой по скайпу, но он опять не ответил – наверное, был очень занят.

– Завтра еще раз попробуем, – сказал дедушка.

Что-то загремело и загрохотало. Ханна с дедушкой обернулись и увидели, что официант выронил большой поднос с грудой тарелок, чашек и блюдец.

Спустя три секунды в ресторан вошел Ветроцап. К бесу вернулся его прежний ненормальный цвет – в гостинице было не то чтобы тепло, но, во всяком случае, не подмораживало. Ветроцап осторожно пробрался среди примерно шести тысяч осколков разбитой посуды и, приблизившись к столу, с важным видом объявил:

– Босс велел вам идти спать. Завтра стартуем с утра, по ласточкиному чиху. То есть очень рано. Ну, давайте шуруйте в номер.

Дедушка улыбнулся Ханне и неторопливо протянул руку к меню:

– А что бы нам попробовать на десерт, солнышко?

Как бы там ни было, в пять утра они выехали из гостиницы. Было еще темно. Дьявол сидел за рулем. Он вел машину гораздо быстрее дедушки, поэтому бо́льшую часть дороги Ханна отчаянно жмурилась.

Вскоре они оказались за городом.

Пару часов окрестности были унылы и пустынны. Потом дорога ушла в лес, который тянулся бесконечно, час за часом, дерево за деревом. Ханна решила, что если бы эти деревья умели говорить, то их беседа не звучала бы музыкой Баха, а была бы холодным шелестящим шепотом, еле слышным бормотанием о том, как им холодно и одиноко и не пора ли уже покончить с собой.

Затем они снова выехали на равнину, а потом снова начался лес.

Но Дьявол вел машину все дальше и дальше.

Наконец, примерно в три часа пополудни, Дьявол свернул с так называемого шоссе – разбитого и в колдобинах – на еле заметную проселочную дорогу в еще худшем состоянии. Дорога обледенела, участки льда скрывались под снегом, нанесенным ветром, и Дьяволу пришлось сбросить скорость. Еще через час (Ханне казалось, что еще чуть-чуть – и она сойдет с ума от скуки) он остановил машину.

– Приехали, босс?

Дьявол не ответил. Он склонил голову, будто пес, пытающийся взять след, и немного погодя машина снова тронулась.

Четверть часа спустя он подъехал к склону невысокого холма, остановился у обочины и выключил двигатель.

Ханна посмотрела в окно. Машина стояла в невообразимой глуши. Кое-где высились одинокие елки и сосны, и повсюду лежал снег, из которого там и сям торчали редкие пучки травы. Трава была чахлой, не зеленой, а какой-то синюшной, будто замерзла. Земля растрескалась. Свинцово-серое небо быстро темнело.

– Где это мы? – спросила она.

– Нигде, – ответил Дьявол. – В самом его сердце.

Сначала Дьявол велел ей оставаться в машине. Ханна наотрез отказалась. Не хватало еще, чтобы ее оставили совсем одну в какой-то дикой глуши и в темноте. Дедушка ее поддерживал до тех пор, пока Дьявол не напомнил, что скоро совсем стемнеет, а мороз, и без того лютый, ночью только крепчает. Такой стуже даже самая теплая одежда нипочем. И это смертельно опасно.

Дедушка погрузился в размышления, а потом сказал, что, если выключить мотор, в машине будет так же холодно, как и снаружи, а ходьба все-таки согреет Ханну, и если Дьявол не хочет брать ее с собой, то и дедушка тоже никуда не пойдет.

Дьявол долго смотрел на него. Дедушка вопросительно изогнул бровь и ждал ответа.

Все вышли из машины и побрели по дикой равнине.

Через какое-то время Ханна заметила, что они идут по болоту. Лед затягивал воду тонкой хрупкой коркой, а не толстым непробиваемым слоем, как раньше. Она спросила дедушку, почему так.

– Потому что вечная мерзлота оттаивает, – пояснил он.

– Я знаю про вечную мерзлоту, – сказала она; лицо так закоченело, что губы почти не двигались. – Мы учили про нее в четвертом классе. Здесь так долго было холодно, что земля за тысячи лет промерзла насквозь. И в ней находят мамонтов. Но почему сейчас все тает? Тут ведь морозы…

– Не такие сильные, как раньше. – Дыхание дедушки клубами застывало в воздухе. – Говорят, это из-за глобального потепления.

– Глупости, – отрезал Дьявол. – Морозы наступают и отступают. Двадцать тысяч лет назад здесь был луг.

Ханна шмыгнула носом:

– Откуда ты знаешь?

– А ты как думаешь? – бросил Дьявол и зашагал вперед.

Дедушка обнял Ханну за плечи и повел ее дальше.

Спустя полчаса что-то изменилось или начало изменяться. К тому времени уже стемнело, но дело было не в этом. И не в том, что голова Ханны будто превратилась в ледышку. Изменился воздух. И земля. Трещины в ней стали шире. Через некоторые приходилось перепрыгивать.