Некоторые склонны связывать намерения Босха с латинским переводом Библии IV в. (так называемой Вульгатой[46*]), где говорится о paradisum voluptatis, или «райском саде вожделения». Босх, несомненно, был знаком с переводом блаженного Иеронима, своего тезки, которого очень уважал и даже дважды изображал. Ранних теологов смущали имеющиеся в Вульгате ссылки на вожделение, радость и наслаждение, но никто не мог отрицать: Господь создал человека в двух вариантах с взаимодополняющими друг друга гениталиями. Его широко известное напутствие «плодитесь и размножайтесь» никак невозможно выполнить без секса и сопровождающих его радостей.

Возможно, Босх воспринимал все это буквально, но на картине он не забыл добавить несколько намеренно провокационных деталей. Согласно популярной гипотезе, он был членом еретической секты, так называемого Братства свободного духа, члены которого стремились вернуться к первоначальной чистоте человечества, включая наготу и промискуитет. Они пытались достичь непорочности Адама до грехопадения и были известны как адамиты. Однако не существует реальных доказательств того, что Босх действительно был адамитом; к моменту его рождения эта секта практически исчезла. Более вероятно, что на него повлиял ранний гуманизм, который гораздо снисходительнее относился к сексу, чем Церковь. Эразм Роттердамский, которого иногда называли «князем гуманистов», даже приезжал в Ден Бос изучать латынь и жил через несколько домов от Босхов, на той же улице. Возникает искушение предположить, что два склонных к сатире моралиста были знакомы.

Эразм писал о сексуальности с предельной ясностью:

Сильное заявление для XVI в.! Все это — часть яростных моральных и религиозных споров, характерных для Северного Возрождения. В работах Босха можно разглядеть проницательные комментарии к тем дебатам. Безусловно, распространен взгляд на Босха как живописца возмездия и наказания («повелитель чудовищ… первооткрыватель подсознания», как называл его психоаналитик Карл Юнг), но следует также понимать, что среди претерпевающих адские мучения фигур на правой панели триптиха «Сад земных наслаждений» мы не видим никого из счастливых любовников центральной части. Там присутствуют ссылки на похоть и секс, но большинство изображенных пороков имеет отношение к азартным играм, к жадности, сплетням, лени, чревоугодию, гордыне и т. п. Все это выглядит так, как если бы художник говорил нам: да, мир полон страданий и грехов и грешники будут наказаны, но не сто́ит искать корни греха в чувственной любви.

Сестричество — мощная сила

Вернон, самец бонобо из зоопарка Сан-Диего, был предводителем маленькой группы обезьян, в которую входила одна самка — Лоретта, его партнерша и подруга, — и пара подростков. Это единственный известный мне случай, когда у бонобо в какой бы то ни было группе предводительствовал самец. В то время я считал такую ситуацию нормальной: в конце концов, у большинства млекопитающих доминируют именно самцы, да и у бонобо самцы заметно крупнее и мускулистее самок. Но Лоретта тогда была относительно молода, к тому же в группе она была единственной самкой. С появлением второй баланс сил изменился.

Первое, что сделали Лоретта и вторая самка при встрече, — занялись сексом; при этом на мордах обеих сияли широкие улыбки, они громко кричали и вообще не оставляли у зрителей никаких сомнений в том, что человекообразным обезьянам знакомо сексуальное наслаждение. Со временем подобные лесбийские встречи становились все более частыми и явно знаменовали конец правления Вернона. Несколько месяцев спустя типичная сцена кормления бонобо выглядела так: самки занимались сексом и ели вместе, а Вернону, если он хотел что-то получить, приходилось выпрашивать еду с протянутой лапой. Какой контраст с группами шимпанзе, в которых любой здоровый самец командует любой самкой!

Доминирование самок типично и для диких бонобо. Фуруити рассказывает:

Одна из точек зрения на необычное устройство общества у бонобо заключается в том, что появилось оно в результате эволюции и его цель — обезопасить молодняк. Самцы шимпанзе иногда убивают детенышей собственного вида, да и человек в этом отношении не намного лучше. Насилие и смерть могут ждать ребенка в семье, а могут прийти и в виде гораздо более масштабного события. Вспомните, как царь Ирод «послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже» (Мф 2:16). У бонобо же не происходит ничего подобного ни в малом, ни в большом масштабе. Причина в том, что, во-первых, доминирующее положение помогает матерям защищать своих детенышей. Во-вторых, необузданный секс предполагает, что каждый взрослый самец может быть отцом каждого новорожденного. Не то чтобы самцы бонобо сознавали собственное отцовство, но что может быть хуже, чем убийство своего потомства? Такое поведение наверняка станет объектом отрицательного отбора — именно поэтому промискуитет защищает молодых животных. Это заметно, в частности, по поведению рожениц бонобо. Вместо того чтобы держаться в отдалении от больших групп, как благоразумно делают матери-шимпанзе, они после рождения малыша сразу же возвращаются в свою группу. Матери-бонобо ведут себя так, как будто бояться им совершенно нечего.

На этом фоне достойно внимания единственное имеющееся сообщение о серьезном насилии среди диких бонобо. Хоманн и его жена Барбара Фрут оказались свидетелями мрачного случая во время реализации проекта «Ломако-форест». Жертвой стал молодой самец по имени Фолькер. Матерью Фолькера была Камба, альфа-самка сообщества Айенго, где он родился. Самцы у бонобо всегда «держатся за юбку» матери и вырастают маменькиными сыночками. Стоило Фолькеру оказаться в сложной ситуации — повздорить с другими самцами или попасть под горячую руку самкам, — как мать вступалась за него и выручала. Взрослея, Фолькер постепенно повышал свой рейтинг среди самцов, карабкаясь с помощью матери по социальной лестнице. Он также подружился с одной самкой по имени Эми. Однако вскоре после того, как Эми родила первенца, произошло неожиданное. Большая группа бонобо кормилась на дереве гарцинии, усеянном тысячами блестящих сладких плодов: