– Всюду блатные! Одни знакомства!

Килькин закрыл за Катей дверь своего кабинета, усадил ее в шаткое кресло, сел за стол, уперся подбородком в сжатые кулаки, уставился на посетительницу преданным взором и промурлыкал:

– Замечательно, что вы нашли время… порадовали старика… Посидим, поговорим, выпьем кофейку… Сейчас моя ассистентка вернется, она очень хорошо кофе заваривает…

Катя огляделась. В кабинете было тесновато, здесь помещались два письменных стола и картотечный металлический шкаф. На столе Килькина царил художественный беспорядок. Здесь лежали две темные курительные трубки, маленькая скрипка и толстая книга «Использование дедукции в работе следователя». На втором столе, очевидно принадлежащем Костиковой, громоздились завалы бумаг и картонных папок, из-под которых сиротливо выглядывал старенький компьютер.

Килькин повернулся к двери и раздраженно выкрикнул:

– Костикова!

– Я к вам не кофе пить пришла! – возмущенно заявила Катерина. – У меня муж на нарах парится! Какие тут разговоры?

– А вот об этом мы и поговорим, – сладким голосом отозвался Василий Иванович. – Именно об этом!

Он неожиданно выскочил из-за стола, подбежал к двери, распахнул ее и выкрикнул в коридор:

– Костикова! Ты куда пропала! Уволю! Плохой отзыв напишу!

Вместо несчастной практикантки на пороге появилась Ирина Снегирева. Мягко отстранив следователя, она проскользнула в кабинет и бесшумно прикрыла за собой дверь.

– Костикова немного задержится, – сообщила она Василию Ивановичу доверительным тоном. – У нее возникли небольшие женские проблемы. Но, я думаю, мы и без нее можем поговорить!

– А вы, собственно говоря, кто? – Следователь попятился, переводя взгляд с Ирины на Катю. Катя кашлянула и сдавленно проговорила:

– Это Ирина Снегирева, моя подруга!

– Нехорошо, – попеняла Килькину Ирина. – Ведь мы с вами уже встречались! Я вот вас очень хорошо запомнила! И вы Катю тоже запомнили!

– Ну как же! – смутился Василий Иванович. – Я помню! Присаживайтесь! – Он пододвинул ей жесткий неудобный стул.

– Кто у вас в музыкальную школу ходит? – поинтересовалась Ирина, перехватывая инициативу. – Племянник?

– В школу? Какую школу? – Килькин проследил за взглядом посетительницы, увидел скрипку и зарделся:

– Нет, это я музицирую… в свободное время… для вдохновения, так сказать! Для создания рабочего настроения! При этом мне лучше думается… серые клеточки, знаете ли!

– Ах вот как. – Ирина чуть заметно улыбнулась и добавила вполголоса: – Все-таки и на скрипочке, как Шерлок Холмс… не удержался! А скрипочка-то детская, половинка!

– Что, простите? – переспросил Василий Иванович, перегнувшись через стол. – Простите, не расслышал!

– Да нет, ничего, это я своим мыслям. Так что, Василий Иванович, есть какие-нибудь новые факты?

– Факты, выясняющиеся по ходу следствия, не подлежат разглашению! – строго ответил Килькин.

– Но я так волнуюсь! – воскликнула Катя, сложив руки на животе. – Скажите хотя бы, получены ли результаты экспертизы? Действительно ли Ирина Сергеевна была убита тем самым топором? Африканским топором, принадлежащим моему супругу?

Василий Иванович перевел на Катерину взгляд, и на его лице отразилась мучительная борьба. С одной стороны он не хотел нарушать служебную инструкцию, с другой – не мог устоять перед Катиным женским обаянием… В конце концов, обаяние победило.

– Нет, – проговорил он смущенно. – Причиной смерти послужил удар тупым предметом… и этот предмет уже обнаружен. Это ящик из старого комода, найденный в прихожей, поблизости от трупа. На ящике обнаружены частицы крови и волос потерпевшей. Таким образом, картина преступления вырисовывается довольно ясно. Ваш муж тайно проник в квартиру потерпевшей, стал один за другим выдвигать ящики комода и осматривать их содержимое. За этим занятием его застала хозяйка. Ну, и дальше все ясно: он нанес ей удар тупым предметом… то есть ящиком, оказавшимся у него под рукой, который и привел к ее смерти.

– Что вы такое говорите! – Катерина чуть не задохнулась от возмущения. – Чтобы мой Валек лазил по чужим ящикам? Обыскивал чужой комод? Как вам не стыдно! Да и зачем ему могло понадобиться это старье?

– Это пока неизвестно, – ответил Килькин, пожав плечами. – Подследственный не идет на контакт, не хочет сотрудничать со следствием. А ведь это могло бы помочь ему, сократить меру пресечения… Тем не менее все ящики из комода вынуты, и налицо характерные следы обыска!

– Скажите, – прервала Килькина Ирина. – А что, на орудии убийства… На этом самом ящике обнаружены отпечатки пальцев Валентина Петровича?

– Нет, – ответил следователь, покраснев. – Не обнаружены. Но это ровным счетом ничего не доказывает! Он вполне мог стереть отпечатки пальцев сразу после совершения убийства.

– Ага, отпечатки пальцев стер, а сам остался на месте преступления! Вам это не кажется странным?

– Чужая душа – потемки! – отозвался Килькин. – Тем более если это душа преступника!

– Хочу вам напомнить, что Валентин Петрович – не преступник, а профессор, уважаемый человек!

– Очень многие преступники до определенного момента были с виду достойными членами общества…

– Так что – никому верить нельзя?

– Отчего же! Можно, конечно, но только после тщательной и всесторонней проверки…

– Я так понимаю, что на остальных ящиках, вынутых из комода, отпечатков пальцев Валентина Петровича тоже не обнаружено?

– Не обнаружено, – признался следователь. – Но я уже сказал, это ничего не доказывает. Он мог стереть отпечатки и оттуда…

– Но согласитесь, на это ушло бы очень много времени!

Вместо ответа Василий Иванович только пожал плечами. Он, очевидно, утратил к Ирине интерес, повернулся к Кате и заговорил совершенно другим голосом, мягким и прочувствованным:

– Я понимаю, Екатерина Михайловна, что вы переживаете глубокую личную трагедию… Муж оказался недостоин вас… не оправдал доверия… Вам нужно время, чтобы в это поверить, и вам может понадобиться помощь, поддержка… Но помните, что я – близко, и всегда готов оказать вам любую помощь!

Катерина предпочла не уточнять, в чем будет заключаться эта помощь, и они с Ириной поспешно откланялись.

Напоследок Василий Иванович попросил их пропуска, чтобы сделать в них отметку, и был очень удивлен, когда подруги ответили ему, что пропусков у них нет.

– А как же вы сюда попали?

Но дверь за подругами уже захлопнулась.

На вахте возле выхода из отделения все было так же, как час назад: кудрявый опер активно охмурял молоденькую дежурную, и дела у него явно шли на лад. Во всяком случае, обоим было явно не до посетителей, и подруги выскользнули из здания незамеченными.