Артефакты заряжались там за считанные секунды, а маги демонстрировали максимум своих способностей.

Нельзя допустить, чтобы Плес отошел дикарям с востока. Но именно этого они хотят.

В дверь деликатно постучали, и перед королем появился его личный слуга, держа на вытянутых руках роскошное одеяние, расшитое золотыми нитями и украшенное сапфирами. Поморщившись, король кивнул и, поднявшись, позволил себя переодеть. Он не любил излишний пафос, но не мог появиться перед послами в ином виде. Примитивный народ, падкий на роскошь. Надо пустить им пыль в глаза.

— Пора, ваше величество, — сказал слуга. Высокий, плечистый, с гладко выбритой физиономией и глазами преданной собаки. Вот так и должен выглядеть порядочный слуга, не то что тощее веснушчатое недоразумение у генерала.

Кивнув, король пошел в бальный зал. Королева уже ждала его в небольшой комнатке перед входом. Пышное золотое платье подчеркивало белизну ее кожи, а глаза сверкали не хуже сапфиров в ее колье, так что король благосклонно ей улыбнулся и подал руку. Надо, пожалуй, навещать ее в спальне почаще.

— Король и королева! — голос слуги был ему под стать — зычный и глубокий.

Двери распахнулись, и Пауль неспешно прошел в бальный зал. Ему не терпелось увидеть невест Вилли, особенно одну, ту самую... Когда генерал рассказал ему о секретной операции, король решил, что это шутка. Но нет — над стайкой девушек, одетых все как одна в белые платья, возвышалась черная скала. Командир Ястребов ярости, проявивший себя как герой на захвате Зубастого плеса, склонился перед королем, а потом, опомнившись, присел в самом корявом книксене, который Пауль когда-либо видел.

Быстро отведя взгляд, король прошел вперед, ведя под руку свою супругу. Поднявшись по ступенькам на небольшое возвышение, галантно помог сесть королеве, и лишь потом сел на трон сам. Через мгновение объявили прибытие принца Вильгельма Третьего, и вот уже его единственный сын, стремительно пройдя через зал, взбежал по ступенькам и опустился в кресло по левую руку.

— Рад видеть тебя, отец, — сказал Вилли, широко улыбнувшись, и на его щеках появились ямочки, точно как у матери. Сердце короля сжалось от вины. Его мальчик не может быть замешан в заговоре. Его оклеветали, подставили…

— Я тоже рад тебя видеть, сын, — ответил Пауль. — Как начался отбор?

— Неплохо, неплохо, — Вилли слегка побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.

— Я должен тебе кое-что сказать, насчет невест, — начал король, не зная, как подступиться к деликатной теме. В конце концов, если принц не будет в курсе, то наверняка выгонит Ястреба после первого же тура. И вся операция насмарку.

— Вот только не начинай, — вспылил вдруг Вилли. — Мы с тобой договорились: я соглашаюсь на этот отбор, хотя традиции давным давно себя изжили, но при условии, что ты не вмешиваешься.

— Я не собираюсь указывать тебе, на ком жениться, но хочу, чтобы ты обратил особое внимание на одну из невест.

— Я рассмотрю их всех, не сомневайся, — непочтительно фыркнул Вилли. — Думаю, я разбираюсь в женщинах не хуже твоего.

Пауль глубоко вдохнул, чувствуя, что начинает злиться. Вилли всегда был таким, с самого детства. Возможно, если бы у него были братья или сестры, он вырос бы более покладистым, но надежда на это таяла с каждым годом.

Король невольно бросил недовольный взгляд на плоский живот королевы, затянутый в корсет так туго, что она наверняка едва могла дышать.

— Значит, ты у нас знаток женщин, — протянул король. — Поведай же, что ты думаешь о каждой из них.

— Ну, я пока не составил определенного мнения, — слегка стушевался Вилли. — Вот та блондинка, Амалия Стетхейм, очень мила, хотя и растерялась на первом конкурсе. Другая блондинка рядом с ней очень изящна, и глаза такие глубокие, манящие. Еще вон та шатенка, как ее, Милана Фонжевьен, симпатичная. Держится скромно, но с достоинством, и прекрасно сложена. А вон у той брюнетки, не помню, как зовут, весьма… кхм… выдающиеся качества.

— Ты про ту с грудью? — близоруко прищурился Пауль. — И это все, что ты понял? Оценил размеры? Ох, мой мальчик, ты безнадежен.

— Вот и нет! — вспылил Вилли и торжествующе добавил: — Леди Бригитта Дракхайн.

Король подобрался, как лиса на охоте, и обманчиво равнодушно спросил:

— И что с ней? Это ведь дочь графа Сокха Дракхайна? Он преданный и достойный человек…

— И вырастил весьма неординарную дочь, — ответил Вилли, пристально глядя на возвышающийся над толпой черный цветохрон.

Король потер подбородок, будто бы размышляя.

— Я ею весьма заинтригован, — добавил принц. — И ты не сможешь сказать, что это из-за ее внешности.

— Похвально, — пробормотал король, едва сдерживая рвущееся наружу веселье. — Пригласишь ее на танец? Она, по-моему, даже выше тебя.

— Леди Бригитта очень статная женщина, — согласился Вилли.

— Ну что ж. Вперед, мой мальчик, — одобрил король. — Раз ты так хорошо разбираешься в женщинах, не буду лезть с непрошенными советами.

— Благодарю, — со сдержанным достоинством ответил принц, поднимаясь.

— Первый танец! — объявил слуга, и оркестр заиграл плавную лиричную мелодию.

Пауль оперся на локоть, прикрыв улыбку ладонью. О, как он потом будет смеяться! Ржать как та самая лошадь. Или королева. Он щелкнет сына по носу. Он будет припоминать ему это снова и снова. Желание открыть Вилли правду растаяло как дым. Кто знает, замешан сын в заговоре или нет, раз он не собирается выгонять Ястреба с отбора, так пусть и дальше остается в неведении.

Вилли подошел к невестам, которые вытянулись перед ним, как солдаты на плацу, и король замер. 

Эмма кусала губы от волнения и крепко сжимала широкую ладонь леди Дракхайн, которая оставалась твердой как скала.

— Грудь вперед, — пробормотала Эмма. — Ох, Бригитта, принц идет сюда…

Оказалось, что зря она переживала по поводу цветохрона леди Дракхайн. Уже на балу выяснилось, что все невесты, переняв уловку Милаши, или, вернее, ее менталиста, оделись в белое. Белые кружева, белый шелк. На их фоне Бригитта выделялась еще сильнее, но в этом было и ее достоинство. Она индивидуальность. Личность. Риск остаться незамеченной — нулевой.

— Ой, мамочки, кажется, он идет к тебе, — пискнула Эмма. — Помнишь? Не наваливайся на него всем телом, легкая дрожь в кончиках пальцев, можешь еще посмотреть на него страстно, а потом опустить ресницы, будто засмущавшись.

— А можно как-то отказаться от танца? — прошептала Бригитта, склонившись к ней.

— Если ты это сделаешь, я тебя никогда не прощу, — прошипела Эмма. — Вспомни, что у тебя под цветохроном.

— Мне об этом никак не забыть, — вздохнула Бригитта.

Принц остановился перед ними и сглотнул, будто в нерешительности.