Я присела, закинула ногу на ногу и очаровательно улыбнулась племянничкам своего «благодетеля». Они с осторожностью устроились напротив и теперь с интересом рассматривали-обнюхивали нафантазированную мной… пиццу и суши!

— Это что?

— Пища богов! — с чистой совестью поведала молодежи, не уточняя, что боги явно были на мели.

— Да? — усомнился синий, подхватывая кусочек пиццы пепперони и отправляя в пасть. Кусок исчез в бездонных недрах юной тварьки. Я, Шо и братец испытателя выжидательно уставились на него.

— М-м-м-м! — восторженно протянул синенький и потянулся ко второму куску. — Очень… необычно и вкусно!

В общем, пища молодежи нашего мира пришлась по душе и подросткам из мира сновидений. Они поели, подобрели и стали еще больше расположены к диалогу, чем раньше.

— У вас есть имена? — настала моя очередь проявлять любопытство. — И… вы мальчики или девочки?

— Имена у нас есть, но только для самых близких. Пол… мы пока не выбрали!

— То есть как? Вы можете его выбирать?

— Изначально мы вообще полиморфы, — ухмыльнулся зеленый, все еще с искрами интереса в глазах косясь на мои сапоги. — Мы — ничто. У нас есть только тело, которое может превратиться во что угодно, и разум, который это тело контролирует. Когда мы станем высшими, выберем себе несколько стабильных видов и пол.

— Несколько? То есть вы теряете возможность превращаться во что угодно?

— А зачем? — философски развел когтистыми лапами синий. — Подбираем облик, наиболее удобный для жизни и общения, второй — для защиты, ну а третий — изначальный — всегда с нами.

Ага, стало быть, изначальный и есть пятно с глазами. Получается, у моего фиолетового друга есть как минимум два облика, которые он мне еще не показывал. Любопытно!

— Хотите стать взрослыми?

— Если честно — не особенно, — огорошили меня гостеприимные хозяева. — Зрелость дает не только права, но и обязанности.

— Какие, например?

На эту вроде бы безобидную фразу последовала странная реакция. Ребятки переглянулись и даже перестали уплетать суши.

— Мы и так слишком много тебе сказали. И вообще, стоит все это заканчивать. Из уважения к приятному собеседнику готовы предоставить выбор! Каким образом вы желаете быть съеденными?

Вот же ж…

— Мне казалось, вы передумали.

Пожиратели переглянулись и пожали плечами.

— Ну да, было интересно.

— Вы навсегда останетесь в наших…

Пауза затянулась настолько, что я рискнула предположить более благоприятный для себя исход событий:

— Сердцах?

— Не, скорее желудках.

Сидим. Я смотрю на пожирателей, они — на нас со сноцем. Шо тихонечко взвыл у меня на коленях и, кажется, начал молиться.

Так, ладно… Сноходец я или не сноходец? Пусть и маленький… девочка с кувалдой, как говорил дядюшка этих прожорливых гадов.

— Ну… как хотите, — мило улыбнулась я кляксам, но потом гримаса превратилась в злорадную.

Повинуясь моей воле, стол вместе с остатками еды опрокинулся и с размаху впечатал клякс в стену. Картины с грохотом посыпались на каменный пол, а я схватила сноца в охапку и со всех ног рванула к Вратам — они были в соседнем зале.

— Вреш-ш-шь… не уйдешь! — разгневанно прошипели за спиной.

Я пригнулась, и вовремя: зеленая клякса со свистом пролетела у меня над головой и размазалась тонким слоем по полу. Так они поглощают, что ли? Просто обволакивают и переваривают?

Но расслабляться рано! Сзади есть еще синий, и он не менее прожорливый юный «интеллигент».

— Сверху! — воскликнул Шо.

А дальше… дальше я действовала на одном адреналине. Даже не помню, когда успела швырнуть сноца ближе к Вратам, а сама выхватила зонт и раскрыла его на пути синего жутика, который, широко распахнув зубастую пасть, летел на меня с потолка.

Клякса распласталась по зонту, с размаху напоровшись на острие.

— Тьфу! — раздалось над головой. — Ты меня поранила!

Я стряхнула пожирателя с зонта и отпрыгнула поближе к Шо.

— Вы вообще нас едва не съели!

— Такова наша природа, — обиделись кляксы. — Ты же пиццу не жалеешь?

— Она не разговаривает! Не думает! Есть мыслящих существ — это неправильно! Вы просто звери! Отвратительные звери без морали, совести и сострадания!

Повисла пауза. Кляксы, растеряв половину агрессии, недоуменно таращились на меня.

— Мила… так в сновидениях длугих как бы и нет, — тихо проговорил Шо. — У нас или думаюсие и живые, или пелсонажи локаций. Всё.

М-да? Это немного меняло картину мира и делало брошенные обвинения некрасивыми и неправильными. Но извиняться перед пожирателями было вдвойне глупо, потому я просто подхватила Шо и, пятясь, подошла вплотную к Вратам.

— Мы еще встретимся, — почти хором сказали пожиратели.

Я зябко передернула плечами и решительно сделала шаг назад. В портал.

Вместе с мраком на меня навалилась и усталость. Рандеву с двумя самыми опасными тварями оказалось колоссальным нервным напряжением, и теперь я ощутила, что лоб давно в испарине, платье на спине промокло, а колени мелко дрожат.

— Мы зивы… — словно не веря, прошептал Шо. — Мила, мы усли от ДВУХ позилателей.

— Как я понимаю, за то, что мы их встретили, стоит сказать спасибо королю сновидений? — мрачно осведомилась я и, получив кивок от желтого гугла, поняла: мой счет к властителю мира кошмаров растет просто в геометрической прогрессии.

Если честно, я думала, что дорога до замка, в котором засел этот высокопоставленный мерзавец, будет долгой и сложной. Учитывая начало пути, естественно было ожидать, что нас с Шо станет выкидывать буквально на каждом уровне с какой-нибудь максимально противной гадостью.

Но, вопреки пессимизму, добрались мы быстро.

Когда сумрак портала рассеялся, мы оказались в просторном красивом зале в готическом стиле и багрово-черных тонах. Вокруг нас — шесть фигур в белых балахонах с низко надвинутыми капюшонами, скрывавшими лица. А за ними стояли еще шестеро, но их одежды были серебряного цвета.

— Совет двенадцати приветствует тебя, бросившая вызов королю, — прошелестел этот хор «грегорианов».

А что? Декорации те самые, даже орган где-то на заднем плане играет — не иначе как для торжественности.

Отвлекая от внутреннего диалога, копытце сноца чувствительно впечаталось мне под ребра. В голубых глазищах явно читался намек, что крутым ребятам из крутого Совета нужно что-то ответить. В идеале — в том же тоне.