– Добрый день, это зоопарк? – поинтересовался он самымвежливым голосом.

Мужчина молча бросил трубку.

– Я извиняюсь, – сказал Леня, снова услышавответ, – нас разъединили…

Послышалось ругательство, и снова отбой. Лола фыркнула. Ленянахмурил брови и осуществил третью попытку.

В этот раз Леня решил рискнуть и попросить Машу. В ответраздалось такое рычание, что пришлось ему бросить трубку.

– Медведь у них там подходит, что ли? – озадаченноспросил он.

Лола подошла и заглянула через плечо.

– Слушай, с чего ты взял, что эта Маша работает взоопарке? – лениво поинтересовалась она. – По-моему, тут яснонаписано число 300. А ты читаешь – зоо! Со своей конспирацией совсем ужесдурел!

– Точно! – обрадовался Леня. – Это же Маша изполиклиники! Ну так она уже давно в Хабаровск уехала, замуж туда вышла!

– Извини, пожалуйста, – Лола наблюдала, как Маркиз аккуратнозачеркивает Машины координаты, – а что такое 300? Весит эта Маша тристакилограммов, что ли?

– Да все просто, это адрес. Улица Третья Красноармейская,так? Отнимаем первую тройку…

– Получается два нуля, она что – в туалете живет?

– Да, действительно… – Маркиз наморщил лоб. – Тогдаделим на три, получается сто, верно?

– Верно… – скептически хмыкнула Лола. – А дальше что?

– А дальше снова делим на три!

– Сто на три не делится, – сообщила Лола, подумав.

– Точно, и сколько выходит?

– Тридцать три и единица в остатке…

– У тебя явно выраженные способности к математике, –похвалил Маркиз. – Стало быть, получается: дом тридцать три, квартираодин!

Тут он спохватился, что выболтал Лоле важную информацию,что, не дай Бог, она овладеет его секретным методом и расщелкает всезашифрованные координаты девушек, как попугай – фисташки. Однако Лолапосмотрела на него чистыми, незамутненными глазами и спросила, как же он теперьсобирается узнать, из кого шерсть, если с зоопарком они пролетели.

– Ты забыла, где я провел свои лучшие годы? – с пафосомвоскликнул Леня. – В цирке!

– Забудешь тут, – проворчала Лола, – каждый деньдома цирк устраиваешь…

Тут она была не совсем права, цирк скорее устраивала она,Леня Маркиз был человеком по природе спокойным и неконфликтным. Так и сейчас онбыстро нашел нужный номер, пробормотав «Люся, Люся», и уже слушал гудки.

– Что – неужели та самая знаменитая укротительница ЛюдмилаЗалежная? – удивилась Лола, прочитав открыто написанную фамилию без всякихшифров.

– Она, Люся, – подтвердил Леня, – мы с ней давнознакомы, когда она еще только начинала.

– Сколько же у нее львов?

– Не знаю, не считал… но она меня в клетку к ним водила… –сообщил Маркиз таким небрежным тоном, что Лола сразу поняла: врет, хвастается.

Наконец по телефону ответили, и Леня обрадованно заорал:

– Люсенька! Сколько лет, сколько зим! Как поживаешь?

– Нормально! – закричала в ответ Людмила Залежная такгромко, что Лола прекрасно слышала каждое слово. – Только я сейчас вЛондоне и занята очень, так что говори быстро, чего надо!

– Мне эксперт нужен из зоопарка! – тут же закричалМаркиз, так как знал, что Людмила не любит разводить антимонии – в клетке сольвами замешкаешься, так и голову откусят запросто…

– Что-что? Ой, головка показалась!

– Люська, ты что там, рожаешь, что ли? – опешил Леня.

– Да не я, а Эсмеральда…

– Кто такая Эсмеральда? – переспросил Маркиз. –Подруга, что ли?

– Да нет, львица моя. Очень способная. Ты ее не помнишь, онау нас недавно… с первыми родами осложнения были, так теперь вот в Лондоне вспециальной клинике… дорого, конечно, но зато высший класс! Слушай, обратись кФеликсу Францевичу, он все устроит! Чудный дядька! Ой, родился! Мальчик! Такойхорошенький… Хочешь, в твою честь Леней назову?

– Лучше Маркизом! – не утерпела Лола.

– Аглая Тимофеевна в обезьяннике! – сообщилМаркизу тщедушный молодой человек, кативший по дорожке тележку с морковью иподгнившими яблоками. – Это вот там, слева, за парнокопытными!

Леня миновал вольер, по которому прогуливались несколькокрупных баранов с круто заломленными рогами. Один из баранов проводил Маркизапристальным неприязненным взглядом, как будто подозревал его в каких-тоскверных намерениях.

Рядом с этим вольером находилось приземистое бетонноездание, из которого доносились истеричные крики обезьян.

Толкнув облезлую дверь, Леня оказался в жарко натопленном иочень шумном помещении. Вытянувшиеся вдоль прохода клетки были населены нашимиближайшими родственниками по животному миру. Здесь были совсем маленькиетропические обезьянки, опасливо жавшиеся к задней стенке, подальше отпосетителей, и шустрые мартышки, висевшие на решетке и визгливыми крикамипривлекавшие к себе внимание в расчете на угощение. Дальше по проходуразмещались крупные обезьяны – похожие на собак, мрачные и агрессивные павианыи гамадрилы, оживленные, сообразительные шимпанзе.

В самом конце обезьянника, в отдельной просторной клетке,сидел огромный грустный орангутанг. Он ел вареные овощи из большой алюминиевоймиски, посматривая вокруг с такой тоской во взгляде, как будто только что издостоверных источников узнал, что на следующую пятницу назначен конец света.

Только приглядевшись к здешним обитателям, Маркиз заметил вглубине помещения высокую женщину средних лет в сером ватнике и резиновыхсапогах. Лицо ее было обветренным, как у морского волка, но в данную минуту наэтом лице играла нежная материнская улыбка: женщина кормила молоком избутылочки с соской маленькую обезьянку. Детеныш обнимал ее свободной лапой, илирукой, и с жадным урчанием поглощал молоко.

– Вы Аглая Тимофеевна? – осведомился Маркиз,приближаясь к «кормилице».

– Тсс! – отозвалась та, покосившись на него. –Видите, он наконец начал есть!

– По-моему, с аппетитом у него все в порядке…

– До этого три дня ничего не ел! Ну я Аглая Тимофеевна! А выкто – журналист? Так вот, напишите, что без нового зимнего помещения мыпотеряем всех антилоп…

– Очень вам сочувствую, – отозвался Маркиз. – Иеще больше сочувствую антилопам, но я, к сожалению, не журналист…

– А кто же вы тогда? – подозрительно уставилась на негоАглая Тимофеевна. – Вы из городской администрации?

– Нет, упаси Бог! – Леня замахал руками. – Менязовут Леонид. Леонид Марков. Мне рекомендовал обратиться к вам Феликс ФранцевичЗайончковский…