В сумрачном холле за стареньким столом старушка и девочкалет семи играли в лото при свете настольной лампы, рядом стоял телефонныйаппарат, перетянутый изоляционной лентой. Услышав, как хлопнула дверь, старушкаотвлеклась от своего занятия и взглянула на меня.

— Я к Рязанову Володе, в первую комнату, —сообщила я.

Девчушка бросилась в боковой коридор и громко позвала:

— Дядя Вова, к вам пришли.

Через минуту в холле появился парень лет двадцати пяти взастиранном спортивном костюме и с удивлением уставился на меня.

— Это я вам звонила, — сообщила я. — Сумки уменя в машине.

— Ага, я сейчас, — засуетился он, посмотрел натапочки, в которые был обут, хотел вернуться в комнату, но потом махнул рукой ипошел к двери. — Как там мамаша? — спросил он, все еще приглядываясько мне.

— Хорошо. Привет вам передает. Ловко перемахнув черезлужу, Володя помог переправиться мне и поинтересовался:

— А вы какими судьбами в нашем Борине? Что-то я вас неприпомню.

— Я из газеты, — соврала я, все больше входя вовкус. — Меня интересует убийство в Лоскутове. — Выражение его лицамгновенно переменилось, теперь оно стало хмурым, даже враждебным. — Я быхотела встретиться с Людмилой Логиновой. Ваша мама сказала, у вас есть еетелефон.

— Ну есть. А зачем она вам?

— Не так давно произошло очень похожее убийство. Ипреступник тоже не найден. Мы проводим журналистское расследование.

— Ясно, — вздохнул он. Как видно, воспоминания отех событиях никакого удовольствия ему не доставили. — Записывайтетелефон, только ничего нового она вам не скажет, ее сто разспрашивали-переспрашивали, никакого толку.

— Может быть, для начала вы ей сами позвоните, чтоб яне свалилась как снег на голову? — Я набрала номер и, пока он решал, стоитли делать мне одолжение или нет, сунула ему трубку в руку.

— Люда, — заговорил он, — это Володя. Да, я…Тут вот девушка из газеты хочет поговорить с вами об убийстве. Да…журналистское расследование, говорит, ага.. Спасибо, хорошо. Да .. и вам тогоже… Поезжайте к ней, — сказал он, возвращая мне телефон, — она сейчасдома. — Я записала адрес, затем открыла багажник, и Володя забралсумки. — Мамаша их гирями набила, что ли, — пробормотал он, поставивсумки на землю с намерением перехватить их поудобнее.

— Володя, — все-таки спросила я, хоть чувствовала,что говорить он не захочет, — той осенью в доме вашей мамы жил студент изМосквы?

— Ну жил. Зачем вам студент?

— Вы ведь рассказывали, что видели его возле Лоскутова.

— Я его с дороги видел, смотрю, человек идет к лесу,куртка зеленая. Такая у Лешки была. Вот и все. Он ли, нет, я не знаю. Чего бему там и не ходить. А про то, что видел, говорил только мамаше, так, к словупришлось.

— А в милиции про это не сказали?

— Про что? — вздохнул он.

— Про то, что видели вблизи дома человека.

— Там, между прочим, не запретная зона, ходи ктохочешь. И студента я сам на поезд посадил за несколько дней до убийства.Студент совсем ни при чем. Я хоть и пару раз с ним встречался, но людейчувствую. Парень он хороший…

— Хорошие иногда тоже убивают, — пожала я плечами,а он неожиданно засмеялся.

— Да вы хоть представляете… Вы знаете, что в этом дометворилось? Вера Григорьевна к стулу была привязана, весь пол и даже стены вкрови. Там был псих. Это ведь я ее нашел, понимаете?

— Понимаю, — кивнула я.

Он подхватил сумки и, не попрощавшись, пошел к общежитию.

Я села в машину и только тут сообразила, что искать нужнуюмне улицу в чужом городе довольно затруднительно, однако окликнуть Володю испросить, как проехать к Логиновой, не рискнула. Ладно, у меня есть номер еетелефона, в крайнем случае позвоню.

Выбравшись к очагу цивилизации, приземистому зданию, с однойстороны которого было написано “Кафе”, а с другой — “Продукты”, я притормозилаи пошла выяснять, как мне проехать. Продавщица, девица лет двадцати, о такойулице вовсе не слышала, а грузчик, скучавший на подоконнике вблизи прилавка,сообщил только, что она на другом конце города. Не очень рассчитывая на удачу,я поехала прямо, посматривая на указатели, в центре города обратилась кпостовому, и он очень доходчиво объяснил мне, в каком направлении нужнодвигаться. Следуя его указаниям, я через двадцать минут уже тормозила возледевятиэтажного дома, стоявшего в окружении таких же типовых домов. Несмотря наэто, район выглядел вполне уютным и даже живописным.

Загнав машину на стоянку возле подъезда, я позвонила, иженский голос пропел:

— Слушаю. — Я сообщила, что нахожусь возле дома иготова подняться в квартиру для беседы. — Я вас жду, — сказалаженщина.

Так как в разговоре Володя называл ее Люда, я ожидалавстретить женщину молодую, потому слегка опешила, увидев перед собой худенькуюстарушку лет эдак под семьдесят, которая куталась в пуховый платок.

— Людмила… простите, не знаю вашего отчества…

— Зовите Людой, меня так все зовут. Берите тапочки и вкомнату проходите. У меня холодно, отопление отключили. — Мы прошли вединственную комнату и устроились на диване. — Значит, вы интересуетесьубийством Веры Григорьевны? — спросила она с улыбкой, это выгляделодовольно странно.

Я молча кивнула. Чего доброго, бабка спросит удостоверение,а там, глядишь, и милицию вызовет, вот и объясняйся с ними, зачем мнепонадобилось врать. Я всерьез забеспокоилась и оттого сразу перешла к делу.

— Люда, расскажите мне, пожалуйста, о Вере Григорьевне,что она была за человек и вообще…