Вся моя жизнь переменилась за каких-то несколько дней.Шестнадцать лет я вела одно и то же монотонное существование. Больше всего меняволновало, как раздобыть в этом патриархальном городишке черный лак для ногтей.Теперь же главная и куда более серьезная проблема заключалась в том, чтоАлександр мирно спал у себя в особняке, в то время как для меня начиналсянаполненный солнечным светом день. Мы не сможем отправляться на послеобеденныевелосипедные прогулки, встречаться после школы или тусоваться перед выходными.

Трудно было представить, что я никогда не смогу делить с нимсолнечный свет. При всей моей любви к Александру у меня были определенныеопасения, что я не смогу приспособиться к этому новому миру.

—Отлично съездила! Вот привезла тебе подарок,—сказала я и вручила Беки пакет, когда мы сидели на качелях в Эванс-парке.

Она открыла журнал «Хэлло, Кити».

—Прикольно. Спасибо!

—У них вообще самые лучшие магазины! Я уж не говорюпро крутое местечко под названием «Гроб-клуб». Там я встретила этого поганца.

—Правда? А мы с Мэттом ходили в кино.

—Если я расскажу тебе супер-пупер-колоссальный секрет,ты обещаешь, что никому не расскажешь?

—А Мэтту можно?— живо спросила подруга.

Мэтт, Мэтт, Мэтт! Да кому какое дело до Мэтта, когда ясгорала от нетерпения рассказать о своей встрече с Джаггером и открыть подругеправду об Александре.

—Почему ты говоришь о Мэтте, когда у меня может быть,главная новость за всю жизнь?

—Но ты же всегда говоришь об Александре,—возразила Беки, и ее нежные розовые щеки заалели.— Я же тебя все времяслушаю. Если ты куда-то съездила и нахваталась там всяких впечатлений, так этоне значит, будто мне и рассказать нечего!

Вспышка Беки меня удивила. Прошло всего несколько дней с техпор, как она закрутила с Мэттом. С другой стороны, если она чувствовала поотношению к нему хотя бы половину того, что я чувствовала к Александру, то ееможно понять. Беки всегда была серой мышкой, но теперь изменилась, приобрелауверенность в себе. Изменились и наши отношения. Ведь раньше мы общались толькомежду собой, больше было не с кем.

—Ладно,— нехотя сказала я.— Ты права. Ярада, что ты гуляешь с Мэттом. Такой девчонке, как ты, в самый раз классныйпарень.

—Спасибо, Рэйвен. Что ты хотела мне рассказать?

Я помолчала, размышляя, по силам ли ей история с вампирами.

—А Мэтт еще появится здесь?

Подружка кивнула.

—Он прямо позади тебя.

Вот, пожалуй, и ответ на мой вопрос. Этим ребятам ничегорассказывать не стоит.

—Итак, монстр-девица, как поживаетмонстр-парень?— прозвучал мужской голос, когда я выходила из парка.

Я огляделась по сторонам и увидела Тревора в красно-белойфутбольной форме.

—А я думала, что избавилась от тебя. Ты что, все времябудешь торчать у меня перед глазами?— спросила я.

—Пока ты носишь черное, буду. Вы еще не заделалималеньких монстров?— спросил он.

—Нет, но когда заделаем, то, будь уверен, одногоназовем в твою честь.

Я двинулась дальше, но Тревор как приклеенный потащилсяследом.

—Как только ты все это успеваешь делать? Играешь вфутбол, тратишь папочкины деньги, пристаешь к людям, и все в одно и то жевремя?— спросила я.

—К тебе я мог бы и не просто приставать, конечно — ствоего позволения,— сказал Тревор и опустил глаза, изобразив смущение.

—Ого, значит, на девчонок из команды поддержки все этоуже не действует?

Если раньше я и впрямь считала Тревора врагом, то теперьсмотрела на него как на досадливую мошку.

—Я по-прежнему думаю, что в этом особняке творитсячто-то подозрительное,— с вызовом заявил он.

—Тебе не надоело пороть чушь?

—А тебе не кажется странным, что Александра днем налюдях не видно?

—Мне жаль, что днем приходится видеть тебя. Что же доАлександра, то он учится на дому.

—Моя мама говорит, что видела, как тот чуднойдворецкий болтался у мясника.

—Ага. Это действительно странно. Дворецкий ест мясо.Кто бы мог подумать!

—Он попросил самого свежего, самого кровавого мяса,которое у них было.

—А ты предпочел бы, чтобы они пили твою кровь?—съязвила я.

Тревор посмотрел на меня в шоке.

—Ну ты и болван,— сказала я.— Может быть,твоей матери стоит уделять больше внимания тебе и поменьше сплетничать?

—Оставь мою мать в покое.

—У меня и правда больше нет времени ни на тебя, ни натвою мать. Может, тебе пора завести нового друга?— выдала я и гордоудалилась.

Нетерпение привело меня к особняку еще до заката. «Мерседес»Джеймсона снова был припаркован на подъездной дорожке. Я уселась на неровныхступеньках крыльца, прямо в одуванчики и прочую траву, торчавшую сквозь щели.

Дверь медленно, со скрипом приоткрылась, на пороге показалсяДжеймсон.

—Я так рада, что вы вернулись,— сказала я,пожимая его костлявую руку.

—Я тоже, мисс Рэйвен. Я скучал по особняку и нашейлюбимой гостье.

—Я тоже скучала по вас и знаю одну сногсшибательнуюособу, которая очень расстроилась, когда вы уехали.

—Мисс Руби?— спросил он, и глаза его оживились.

—Вы ей позвоните?— спросила я.

—После того, как я так поступил? Я не могу.

—Вы должны! Тем более что это не ваша вина. Простоскажите ей, что вас неожиданно вызвали из города.

—Она никогда не простит меня, и правильно сделает.

—Руби понравились ваши цветы. Кроме того, на выходныеу нас намечен карнавал. Ей понадобится кавалер, а вам дама.

Джеймсон колебался. Видно было, что ему хочется сноваувидеть Руби, но он пока не мог набраться храбрости, чтобы позвонить ей. Темвременем появился и Александр в черных джинсах и черной футболке иприветствовал меня долгим поцелуем.

—Как хорошо, что ты приходил вчера ночью,—сказала я, оказавшись в его объятиях.

—Я не приходил,— растерянно возразил Александр.

—Не приходил? Я видела парня в нашем заднем дворе.

Александр встревожился.

—Наверное, это был Тревор,— предположилая.— Я видела его после школы. Видимо, он считает меня виноватой в паденииего популярности.

—Если ты думаешь, что нужно, чтобы я с ним поговорил,то я поговорю.