вынес из трюма меня на руках, сама идти не могла. Дара, подскочив к нему, накрыла моё дрожащее тело одеялом.

— Дара, готовь снадобье, у неё началась волчья лихорадка. Тяжёлая будет ночка. За девочкой организуй уход. Взрослым приобретать волчью сущность сложно.

Ночь действительно была тяжёлой. Сёстры сменяли друг друга у моей постели, поили меня горькими отварами. А мне было то жарко, то холодно. Старалась крепко сжимать зубы, чтобы не стучали и не бились друг о друга. Где же Ен и Марк? Они нужны мне, как воздух и прохладная вода.

— Пить, — простонала я. И мне опять подсунули горький отвар.

Всё было как в тумане, слышала отрывки фраз, то проваливаясь в сон, то опять из него выплывая. Я тонула, и в отчаяньи цеплялась за образы братьев. Зверь немного успокаивался, когда вспоминала парней. Тогда и мне становилось легче. Мы болели вместе со зверем. Это называлось — примирение друг с другом. Звериная сущность и человек — эксперимент века.

Очнулась утром, уставшей и разбитой. Утро на корабле — вещь, конечно, относительная, и всё же, по моим земным биочасам, это было утро.

— Ты как? — спросила Лона, когда я открыла глаза.

Так странно, и почему я раньше сестёр не отличала? У каждой волчицы я почуяла свой особенный запах, да и лица у них разные. Про характеры вообще молчу.

— Кажется, лучше, — прохрипела, голос сел от крика или от воя, а может и от того и от другого.

— Мона тебе бульон приготовила, сейчас принесу. Может, ты что-нибудь хочешь вкусненького, так ты скажи.

— А где Тото? — спросила у Лоны и услышала мявк. Кот сидел на полке и смотрел на меня во все четыре глаза. Похоже, ещё пару себе отрастил, чтобы видеть лучше. Мне было всё равно. — Иди сюда, мой хороший, напугала, наверное, тебя?

— Да разве его напугаешь! Он сам кого угодно напугает. Тот ещё толстопоп. Пытались выгнать зверя из твоей комнаты, но куда там, — схлопнулся, и был таков. Потом опять появился, облюбовал себе полочку, предварительно всё на ней сожрав. Благо, там ничего особо ценного не стояло. А иначе — несдобровать прожоре, — Лона погрозила кулаком в сторону Тото.

— Лона, принеси, пожалуйста, мясного рагу для Тото, — женщина вышла из каюты, ворча себе ругательства под нос.

Как только Лона скрылась за дверью, Тото, спрыгнув с полки, забрался ко мне на кровать. Ткнулся головой в ладонь. Улыбнувшись, погладила его за ушком.

— Тото, ты читаешь мысли или образы? Ты же понимаешь, что ты мне нравишься.

Кот посмотрел внимательно четырьмя глазищами и замурчал. Видимо, я ему тоже понравилась. Так он и лежал рядом со мной, пока не появилась Дора.

— Ой, девочка моя, я так рада, что ты здорова. Выглядишь ты, конечно, паршиво: бледная, тёмные круги под глазами, кожа да кости. Но главное, ты покорила своего зверя.

— Да, пришлось найти общий язык. У нас единая цель, — вернуться к Ену и Мраку. Думаю, они тоже по мне скучают.

— Конечно, а как же, по другому и быть не может. Знаешь, у истиных пар, говорят, и любовь ярче, и привязанность сильнее. Так что — можешь даже не сомневаться, они по тебе тоже тоскуют. Ну, хватит о печальном болтать, поешь, а то бульон остынет. Ах, да. На, Тото, и тебе принесла поесть.

Дора поставила миску возле кровати. Дождавшись, когда начну есть я, Тото подошёл к своей еде.

— Глянь, ты ему понравилась. Ну, надо же! Не думала, что он к кому-то привяжется.

Выпив бульона, поняла, что жизнь налаживается, и пора себя привести в порядок. А посему, сначала душ, а затем прогулка по кораблю.

Мрак

От Ена и Лады долго не было вестей. Брат обещал, как только пройдёт бракосочетание, сразу же сообщит мне. Но ни ответа, ни привета. Эли не получала известий, она не знала, где находятся Ен с Ладой. Похоже, её кто-то блокировал, и мне это не нравилось. В этой барокамере я был как в клетке. Ещё десять дней я должен находиться тут, у Эли чёткие указания не выпускать меня отсюда.

«Эли», — позвал разум корабля.

— Да, Марк?

«Вести есть?» — общался с Эли мысленно, потому как всё еще находился в шкуре зверя.

— Нет, Ма-а-а-рк. Мара-к, Мо-о-рк … Со мной что-то не так. Я теряю контроль над частями корабля, — взволновался разум.

«Эли! Выпусти меня из этой чёртовой гробницы!»

— Про-о-сти, Мра-к, — голос Эли потухал. И она окончательно замолчала.

Я-то, кажется, догадывался, что происходит, на такое способны лишь имперские спецы. Их технологии с нашими ни в какое сравнение не шли. У нас на пару порядков ниже оборудование. Мариса. Стерва! Это явно её проделки! Мне оставалось сидеть и ждать развития событий. Выйти отсюда не смогу, система автономна. Корабль разрушится, а я всё ещё какое-то время буду жив. Освещение пару раз мигнуло и перешло в аварийный режим. Помещение медблока окрасилось в кроваво-красный цвет.

Я услышал цокот каблуков, и в помещение вошла та, от которой у зверя стояла шерсть дыбом. Красивая, стройная и довольная собой, значит, принесла дрянные известия.

— Здравствуй, любимый, — а голос такой елейный. Тьфу! Аж, противно от этой приторности. — Ен не соврал, и ты действительно в шкуре зверя. Так приятно, что ты пленник на корабле. Мой пленник! Корабль разберут по шурупчикам, перетряхнут тут всё, найдут каждый укромный уголок. И ты каждый день будешь наслаждаться моим обществом. Уж об этом я позабочусь.

«Где Ен и Лада?» — мысленно спросил у неё?

— А, ты что-то сказал, дорогой? Не слышу тебя, — Мариса приложила ладонь к уху. — Ты добавлен, милый, в чёрный список, — и она отрубила телепатическую связь со мной.

Мариса счастливо рассмеялась, видимо, наслаждалась моей болью и неведением. Больная сука! Всё пошло наперекосяк, когда отказал ей. Она хотела, чтобы я стал её парой. Она же в мои планы не входила. Каюсь, вначале по молодости и неопытности, влюбился в неё, рассорился с братом.

Он предупреждал, какая она. Как, оказалось, он уже попробовал вкус её ненависти. Но кто же слушает старших братьев, наученных горьким опытом? Нужно же на свои капканы наступить, чтобы шандарахнуло. Хорошенько так, изо всей силы. Вот она стоит, рядом, довольная собой, и смеётся в лицо. Оскалился, выражая злобу, чем ещё больше её повеселил. Она светилась от счастья. Подойдя близко к камере, прошептала:

— Я предупреждала тебя, Мрак, если не будешь со мной, то ни с кем не будешь. Ты пошёл против меня, а значит, против системы. У тебя есть