соединить вместе, получив что-то большее. Думается, это был величайший прорыв всех времён после начала орудийной деятельности и освоения огня. Все последующие достижения – это частные случаи конструктивной деятельности. В Шёнингене же найден древнейший её образец. К сожалению, вставленный когда-то в рукоятку наконечник не сохранился, но представить готовое орудие несложно. Тем более в итальянском местонахождении Кампителло с древностью 200 тыс. л.н. известен отщеп с густо замазанным смолой основанием, причём на смоле отпечаталась деревянная рукоятка. В более поздние времена подобных орудий становится больше.

Ясно, что древние люди Шёнингена использовали и каменные орудия – в основном скрёбла, острия на толстых отщепах и отщепы. Микрочастицы на рабочем крае показывают, что орудиями обрабатывали дерево и резали мясо. Обломки лошадиных рёбер служили ретушёрами, а один таз лошади был применён в качестве наковальни.

Особенно цинично было использование плечевой кости саблезубого тигра Homotherium latidens как отбойника, что видно по зашлифованности её конца. Тигру должно было быть очень обидно! Самый крутой хищник – и какой-то дурацкий отбойник… Между прочим, местные гомотерии – одни из самых поздних саблезубых Евразии.

Литература

Conard N. J., Serangeli Jo., Bigga G. et Rots V. A 300,000-year-old throwing stick from Schöningen, northern Germany, documents the evolution of human hunting // Nature Ecology & Evolution, 2020, V. 4, pp. 690–693.

Kolfschoten van Th., Buhrs E. et Verheijen I. The larger mammal fauna from the Lower Paleolithic Schöningen Spear site and its contribution to hominin subsistence // Journal of Human Evolution, 2015, V. 89, pp. 138–153.

Kuitems M., Plicht van der J., Drucker D. G., Kolfschoten van Th., Palstra S. W.L. et Bocherens H. Carbon and nitrogen stable isotopes of well-preserved Middle Pleistocene bone collagen from Schöningen (Germany) and their palaeoecological implications // Journal of Human Evolution, 2015, V. 89, pp. 105–113.

Rivals F., Julien M.-A., Kuitems M., Kolfschoten van Th., Serangeli Jo., Drucker D. G., Bocherens H. et Conard N. J. Investigation of equid paleodiet from Schöningen 13 II-4 through dental wear and isotopic analyses: archaeological implications // Journal of Human Evolution, 2015, V. 89, pp. 129–137.

Schoch W. H., Bigga G., Böhner U., Richter P. et Terberger Th. New insights on the wooden weapons from the Paleolithic site of Schöningen // Journal of Human Evolution, 2015, V. 89, pp. 214–225.

Serangeli Jo., Böhner U., Kolfschoten van Th. et Conard N. J. Overview and new results from large-scale excavations in Schöningen // Journal of Human Evolution, 2015, V. 89, pp. 27–45.

Serangeli Jo., Kolfschoten van Th., Starkovich B. M. et Verheijen I. The European saber-toothed cat (Homotherium latidens) found in the "Spear Horizon" at Schöningen (Germany) // Journal of Human Evolution, 2015, V. 89, pp. 172–180.

Stahlschmidt M. C., Miller Ch.E., Ligouis B., Goldberg P., Berna F., Urban B. et Conard N. J. The depositional environments of Schöningen 13 II-4 and their archaeological implications // Journal of Human Evolution, 2015, V. 89, pp. 71–91.

Stahlschmidt M. C., Miller C. E., Ligouis B., Hambach U., Goldberg P., Berna F., Richter D., Urban B., Serangeli Jo. et Conard N. J. On the evidence for human use and control of fire at Schöningen // Journal of Human Evolution, 2015, V. 89, pp. 181–201.

Starkovich B. M. et Conard N. J. Bone taphonomy of the Schöningen "Spear Horizon South" and its implications for site formation and hominin meat provisioning // Journal of Human Evolution, 2015, V. 89, pp. 154–171.

Thieme H. Lower Palaeolithic hunting spears from Germany // Nature, 1997, V. 385, pp. 807–810.

Thieme H. The Lower Palaeolithic art of hunting. The case of Schöningen 13 II-4, Lower Saxony, Germany // The hominid individual in context. Archaeological investigations of Lower and Middle Palaeolithic landscapes, locales and artefacts. Ed.: Gamble C. et Porr M.. London, New York, Routledge, 2005, pp. 115–132.

20. ФА БОНГ

ПОСЛЕДНИЙ ВЕЛИКАН

(ТАИЛАНД; 300 ТЫС. Л.Н.)

Крутые горы окружили уютную долину. Вершины гор покрывала высокая трава. Здесь паслись олени и мелкие рыжие горалы. Спускавшиеся от травяной кромки склоны закрывали кроны огромных деревьев. Под их покровом бродили хмурые медведи и носороги, шуршали длинными иглами дикобразы. Из-под сени леса на поляны иногда неторопливо выходили здоровенные горбатые быки-гауры и суетливо выбегали щетинистые свиньи. Долина же со стороны выглядела как один просторный луг, но, стоило к ней приблизиться, как трава оказывалась многометровыми зарослями бамбука. Под зелёным плащом царили тишина и покой. Лишь изредка узкие листья шелестели, когда среди частокола прямых стволов переваливалась огромная панда или шмыгала бамбуковая крыса. Лишь пятнистые гиены, рыскавшие всюду в поисках поживы, нарушали по ночам буколическое существование этого тихого мира.

Но даже целая стая гиен не могла поколебать спокойствия гигантопитека. Этому великану всё было нипочём. Своими маленькими глазками он равно бесстрастно взирал на жизнь на вершине, на склоне и в долине. Его интересовали только плоды и листья. Еда была главной целью его жизни и основным способом времяпрепровождения. Конечно, больше всего он любил фрукты. Красные и жёлтые, круглые и овальные, мягкие и жёсткие, гладкие и шипастые, душистые и вонючие – гигантопитек отлично разбирался в тропическом великолепии.

Уже много лет гигантопитек кочевал по окрестным горам. Обычно он держался лесистых склонов и старался не появляться в бамбуковой долине и тем более на травяных вершинах. Выходя на опушку, он сонно смотрел на сухие стволы, отмечавшие те места, где когда-то царила лесная тень, отдыхал и возвращался в джунгли. Трава была ему не по вкусу, хотя иногда для разнообразия он пробовал и её.

День за днём проходил в однообразном пиршестве. Нынешний день ничем не отличался от остальных. Гигантопитек, как обычно, сидел под деревом, подгибал ветви и обкусывал их, вытягивая подвижные губы. Вдруг над головой зашумели листья. Гигантопитек поднял голову и присмотрелся, продолжая жевать. В зелёной кроне шевелилось что-то рыжее.

Сквозь листву двигалась самка орангутана со своим детёнышем. Мама осторожно проверяла ветки на прочность и шла не торопясь, а ребёнок баловался – то залезал повыше, то хватал мамашу за длинную шерсть. Она добродушно обхватывала его длинной волосатой рукой и сажала себе на спину, но он вновь соскальзывал, подвешивался вверх ногами и раскачивался, дразня родительницу.

Гигантопитек редко видел орангутанов; впрочем, они были столь же мирны, как и он сам, и при встрече обычно деликатно удалялись. Так и сейчас: оранжевые родственники прошли над головой исполина и растворились в зеленом тумане.

Ветка застыла в челюстях. Великан проводил семью задумчивым взглядом. В его сонном сознании родилась какая-то смутная тоска: уже много лет он не видел своих сородичей. Он был единственным гигантопитеком в округе.

В животе заурчало. Гигантопитек очнулся от оцепенения и потянулся за особо аппетитной веточкой.

Впереди у него было ещё много лет одиночества…

Улики

Гигантопитеки Gigantopithecus blacki – самые большие обезьяны всех времён. По осторожным оценкам, они достигали двух метров высоты и 200 кг веса, по смелым – трёх-четырёх метров и от полутонны до 600 кг, а то и больше. Проблема в том, что до сих пор найдено всего несколько челюстей и много – уже более тысячи – зубов гигантопитеков, но нет ни одной кости остального скелета. Понятно только, что эти приматы имели челюсти в полтора раза больше горилльих. Более того, при приближении к современности размеры гигантопитеков постоянно увеличивались.

Казалось бы, что могло пойти не так? Какая причина могла свести в могилу столь выдающихся животных? Ведь им были не страшны никакие хищники, вряд ли даже медведь или саблезубый тигр мог покуситься на такого великана, тем более умного. В Африке на взрослых горилл никто не нападает, кроме людей, а гигантопитеки были намного серьёзнее. Единственными потенциальными конкурентами гигантопитеков были орангутаны, но они практически не спускались с крон, куда исполины просто