et al. Walking along the oldest human fossil pathway (Roccamonfina volcano, Central Italy) // Journal of Archaeological Science, 2017, Reports 13, pp. 476–490.

Panarello A., Palombo M. R., Biddittu I., Di Vito M. A., G. Farinaro et Mietto P. On the devil's tracks: unexpected news from the Foresta ichnosite (Roccamonfina volcano, central Italy) // Journal of Quaternary Science, 2020, pp. 1–13.

19. ШЁНИНГЕН

ЛОШАДИ И ТИГРЫ

(ГЕРМАНИЯ; 320 ТЫС. Л.Н.)

Наконец озеро покрылось надёжным льдом. Из-под снега торчали кочки с низкой пожелтевшей осокой и высокими куртинами камыша, там и сям возвышались сухие метёлки тростника и рыжие головки рогоза. К берегу подходили берёзовые и ольховые рощи, между которыми возвышались светлые стволы сосен, темнели ёлки и широко раскидывали голые ветви купы грабов, под которыми сливались в серую массу кусты лещины и крушины, бузины и жимолости. Местами берег был скрыт густыми ивовыми зарослями.

Снег был истоптан. Две пары внимательных глаз легко узнавали припорошенные за день следы. Некоторые цепочки копыт выходили из кустов и скрывались обратно: широко раздвоенные кабанов и компактно-острые косуль, двойные овальные благородных оленей и почти такие же, но гораздо больше – большерогих, огромные отпечатки лесных носорогов и глубокие ямы от ног слонов. Другие дорожки – степных носорогов и ослов, быков и бизонов – тянулись на равнину. Между ними петляли крошечные следочки горностаев и ласок, и побольше – с двумя чёткими коготками – лисицы.

Бóльшая часть этой книги следов неспешно повествовала о скучной повседневности. Но ярким пятном выделялась в ней одна трагическая глава.

С берега на середину озера, туда, где ветер отполировал снег до плотного наста, тянулась целая дорога. Глубже всего отпечатались округлые копыта; по краям этих следов снег розовел из-за капелек крови – тяжёлая лошадь ранила ноги об острые края пробитой корки. Поверх копыт, справа и слева от них, длинными шагами мчались за лошадью вытянутые следы двуногих. В конце по ярко алеющему снегу были разбросаны красноречивые свидетельства произошедшей тут днём трагедии: лошадиный остов и какой-то мусор. Охотники ободрали тушу, отрубили ноги, унесли шкуру, голову и бёдра. Стараясь забрать с собой как можно больше мяса, люди бросили всё лишнее – отщепы, отбойник из кости саблезубого тигра, даже пару копий.

Они не боялись за свою безопасность: у них ещё осталось чем ответить на возможные посягательства хищников. Глубокие, близко поставленные следы нагруженных людей возвращались обратно на берег и уходили в лес.

Вечерело. Низ поросли потемнел, а верхушки берёз порозовели. Пара волков неслышно и осторожно вышла из кустов. Пригибая головы и топорща шерсть на загривках, они не торопились появиться на открытом месте. Чёрные носы ловили воздух: не спрятались ли где в засаде коварные двуногие? Всё было спокойно, а на лошадиной туше ещё было чем поживиться. Радуясь неожиданной удаче, волки потрусили к своему счастью…

Улики

Время шло, мир менялся. В Северной Евразии началась эпоха оледенений. Люди впервые встретились с зимой. Один из первых примеров столкновения с холодом мы видим на местонахождении Шёнинген в Германии. При открытой разработке бурого угля-лигнита тут были найдены многочисленные кости и орудия. В древности тут располагалось заболоченное озеро, на дне которого упокоились многочисленные местонахождения, например Шёнинген 12 II, Шёнинген 13 I и Шёнинген 13 II-4. Последнее – самое богатое. Среди специалистов развернулась дискуссия, как сформировались эти отложения: на берегу во время чрезвычайной засухи или непосредственно на дне. Долгое время считалось, что в Шёнингене есть очаги, стало быть, слои должны бы отложиться на сухой поверхности. Однако, как показал микроскопический анализ, земля характерно покраснела не от огня, а от естественных окислительных процессов, куски же дерева потемнели в результате гумификации – окисления железа. Второй версией стала охота на сыром топком берегу, якобы люди загоняли зверей в грязь. Этому противоречит отсутствие внятной планиграфии, то есть чёткого распределения артефактов по горизонтали; нет скоплений и каких-либо комплексов, все находки равномерно перемешаны примерно с одной плотностью. В густой грязи артефакты лежали бы на своих местах. Да и сами отложения больше похожи не на береговые, а именно на донные. Наконец, люди могли охотиться по льду, а когда он растаял, кости и орудия утонули и плавно рассеялись по широкой площади. Хоть в тот момент и шло межледниковье, в холодно-умеренном климате поздней осенью лёд вполне мог быть достаточно крепким. Слои сформировались осенью, а окончательно захоронились весной при поднятии воды, что мы знаем благодаря анализу растительных остатков.

А идеальная сохранность растений является уникальной особенностью Шёнингена. Списку местных произрастаний порадуется любой геоботаник; мы и для многих современных экосистем не имеем столь подробных описаний. Вокруг в основном росли леса, участков степей пока почти не было.

В Шёнингене найдено 10 тысяч костей животных. Чудесным образом сохранились и другие следы их жизни, например следы зубов бобра на бревне. Тут жили древние слоны Palaeoloxodon antiquus, носороги Мерка Stephanorhinus kirchbergensis и узконосые S. hemitoechus, европейские ослы Equus hydruntinus и кабаны Sus scrofa, олени большерогие Megaloceros giganteus и благородные Cervus elaphus, косули Capreolus capreolus, туры Bos primigenius и бизоны Bison priscus, горностаи Mustela erminea и ласки M. nivalis, волки Canis lupus и лисы Vulpes vulpes.

Главной же охотничьей добычей в Шёнингене 13 II-4 оказались большие мосбахские лошади Equus mosbachensis. Найдены останки целого табуна – 19 взрослых особей. На костях ясно видны следы орудий, а поверх них – немногочисленные отметины от зубов волков и саблезубых тигров. Ясно, что именно люди убивали лошадей, а хищники доедали остатки. Следы орудий различаются; видимо, разделкой занимались несколько человек и довольно долго. По изотопному составу можно увидеть, что разные лошади убиты в разные сезоны или даже годы, так что люди охотились одним и тем же способом регулярно. Судя по сохранности костей, видно, что лошадей добывали именно тут, никуда не перемещая. Распределение царапин – в основном на рёбрах и наиболее упорядоченно на позвоночнике – показывает, что со спины мясо срезали и уносили. Кости для добывания костного мозга почти не разбивали – тут это было неудобно. Черепов, нижних челюстей, костей передних ног и бедренных костей со следами разделки почти нет; хвостовых позвонков, костей кистей и стоп нет вовсе, из чего следует, что люди снимали и уносили шкуры.

Горностай Mustela erminea

Европейский осёл Equus hydruntinus

Конечно, охотились люди и на других зверей: следы орудий есть на костях и оленей, и быков-бизонов.

Самое замечательное, что в Шёнингене в условиях торфяного болота сохранились многочисленные деревянные орудия, в том числе дюжина в Шёнингене 13 II-4. Бóльшая часть сделана из молодых еловых стволиков, некоторые – из сосны. Подавляющая часть – копья длиной от 1,82 до 2,5 м, заструганные на комельном тяжёлом и прочном конце (раньше считалось, что они были ещё и обожжены, но после это не подтвердилось). Судя по балансировке – центр тяжести располагался на трети расстояния от переднего конца, – это были именно метательные копья, рассчитанные для охоты на больших животных. Эксперимент с точными копиями показал, что такое копьё при нужной сноровке можно бросить на 70 м. Подобные копья с близкими датировками известны также из английского Клектона и немецкого Лёрингена. А вот в итальянском Поджетти Веччи в слое с датировкой 171 тыс. л.н. найдены обожжённые палки-копалки.

Лиса Vulpes vulpes

Ещё одно орудие из Шёнингена 13 II-4 – метательная палка длиной 78 см, заострённая на обоих концах. Для копья она слишком коротка, а трасологический анализ показал, что повреждения расположены не на концах, а на боковой стороне. Видимо, это был своеобразный «бумеранг», которым можно было швырять, например, в стаю уток.

Наконец, в Шёнингене 12 II найдена рукоятка из пихты с щелью для наконечника. А это – совсем новый уровень развития мысли. Доселе любое орудие создавалось деструктивно – отсечением лишнего от единой заготовки (по принципу Микиланджело), теперь же началась эпоха конструктивной деятельности. Наконец-то появились составные орудия, в голову людей пришла мысль, что несколько элементов можно