Но если речь шла о душевных движениях, то естественнопредположить наличие в вас души или ее остатков. И естественно попытатьсяпробудить в вас ужас перед чудовищными образами ваших поступков и породившей ихидеи. Если же вы ужаснетесь, оглянувшись, и начнете сходить с ума отнеобратимости времени, невозможности воскресить невинных, обогреть униженных,вернуть здоровье, радость, талант, добро ограбленным, то пошлет вам в сей мигГосподь Бог возможность раскаяния, пускай тихого, творимого вдалеке от людей,ибо раскаяние ваше не людям нужно, а душе вашей и спасающему душу в еепоследний, быть может, миг существования, Господу Богу, И такое тихое раскаяние– нож острый в спину Дьявола. Ибо, повторяю, гражданин капитан, его задачапогубить Всех, в проекте же Творца – спасение Каждого… Вспомнил! Вспомнил яфамилию гаврика, читавшего мне в перерыве между допросами проповеди! ..Вспомнил-таки! Павловский! Священник Павловский! Царство ему небесное! .. Ираскаяние только одной души сводит на нет всю гигантскую работу Сатаны, и рветон от бешенства волосы под мышками и воет на всю поднебесную!..

Вам, гражданин Гуров, до раскаяния, очевидно, далеко. Вы,подобно советской власти, поджав хвост от жалкого страха, чапаете всемичетырьмя лапами вперед, чапаете, и все равно вам куда: к смерти, к коммунизму –вперед, лишь бы не оглядываться: за спиной гремят костями шкелетины убиенных,кровавые вопят грехи за спиною и попискивают грешки мелкие. Вперед– выкрикивая на ходу заклинание «Никто не забыт, ничто не забыто!». Нозаклинания не спасут и не заменят мучительного, но чистого взгляда глаз,отверстых в прошлое, гражданин капитан, пардон, гражданин Гуров. А путей кспасению, как говаривал тот же Павловский, больше, чем трамваев в Москве…

В конце концов, если вы дегенерировали из красногодьяволенка, плетьми заставлявшего невинных сверстников орать на морозе«Интернационал», глядя, к тому же, как трупы их родичей складывают в поле дляволчьей гужовки, в примитивного ворюгу, насравшего на «светоносные» идеипородившей вас власти, то даже в таком уродливом образе поведения естьживотворные дрожжевые грибки спасения человеческого от дьявольского. И имипоражен весь организм советской власти и ее социализма! Весь! Я знаю его, какинфекционист, рентгенолог, хирург и микробиолог. На то я и работник органов! ..Да! Как это ни странно, гражданин Гуров, воровство и коррупция свидетельствуюто неистребимости человеческого инстинкта собственности. Если запрещено подстрахом тюрьмы и смерти отправление естественного инстинкта собственности исвязанной с этим отправлением спасительной, утверждающей человека в мире и всобственных глазах свободной инициативы, то и инстинкт, и инициатива, как формаего проявления, уходят в подполье, существуя уродливо и недостойно.

Ах, тут вы полностью со мной согласны, гражданин Гуров!Наконец-то!

Значит, все сказанное как бы снимает с вас вину? Позвольтевас спросить: полностью или частично? Может быть, вы осознанно подрывали устоисоветской власти? Может быть, вы всего-навсего спасали угольки из залитогоАсмодеем очага естественной, хоть и не лишенной болезней и несовершенствчеловеческой деятельности? Чувствуете себя борцом? Что же такое тогда СССР?Добровольное общество борьбы с социализмом? Двести пятьдесят миллионов борцов?И нипочем борцам кодексы, зубастая охрана социалистической собственности и сдетства прививаемая к ней любовь! Дьявол Чертилыч, разумеется, успокаивает себятем, что видимые в совокупности только им большие и мелкие преступления противЗаповедей, программирующих жизнь Совести, ежесекундно сталкивают широкие массыс пути истинного на гибельные колдоебины дьявольского бездорожья. Успокаиваетсебя Сатана! И действительно, куда ни глянь, под показухой всенародногонебывалого подъема и монолитного единства партии и народа, под трудовымивахтами, под соцсоревнованиями в честь различных химерических праздников идет,по мнению Сатаны, разрушительная работа двухсот пятидесяти миллионов рыл противодной из заповедей – «не воруй», И особенно приятно Сатане, что успешновнедряется в жизнь комплексный метод: своровав, лгут, убивают,лжесвидетельствуют, предают отцов и матерей своих, сотворяя при этом кумиров, итак далее.

Разумеется, спасибо вам за поправку, не все двести пятьдесятмиллионов рыл воруют. Многие не воруют, не берут взяток, не преступают. Всопротивлении греху они завоевывают право на самоуважение и суда над ближними,грешившими, прямо скажем, на их глазах. Представьте себя, гражданин Гуров, наместе Сатаны, продравшего гнойные зенки от звуков государственного Гимна вгороде Владивостоке, сполоснувшего опухшую, черствую харю в Тихом океане ипоканавшего инспектировать одну шестую часть света к берегам Балтики.Вселенский вам привет, товарищи, орет Сатана, цели наши определены, задачиясны! Вперед к коммунизму! Воруйте! Лгите! Сотворяйте кумиров! Закапывайте вземлю проклятые таланты! ..

Рад, сучка, но не ведает того, что палка о двух концах! Неведает, что жизнь – шутливо говоря – есть существование белковых тел,сопротивляющихся коммунистической идее.

Так говаривал один шизой биолог… Шварцман, кажется… Да,Щварцман! Десять лет ему дали и врезал он дуба на Колыме от белковойнедостаточности! Перед смертью за последнюю пайку хлеба Шварцман умолилшаромыжку выколоть на его старой худой груди мысль, за которую он и погорел:ЖИЗНЬ ЕСТЬ ФОРМА СУЩЕСТВОВАНИЯ БЕЛКОВЫХ ТЕЛ, СОПРОТИВЛЯЮЩИХСЯ КОММУНИСТИЧЕСКОЙИДЕЕ.

На спине же Шварцман пожелал иметь следующий афоризм: СМЕРТЬ– ЕСТЬ ФОРМА СОПРОТИВЛЕНИЯ КОММУНИСТИЧЕСКИХ ИДЕЙ СУЩЕСТВОВАНИЮ БЕЛКОВЫХ ТЕЛ…

Я вижу, вас заинтересовала судьба биолога Шварцмана,гражданин Гуров? ..

Его похоронили. Но какая-то паскуда стукнула оперу, чтоШварцман ушел из жизни непокоренным фашистом. Опер решил раздуть огромное дело.Дернул шаромыжку, делавшего Шварцману наколку. Тот уперся, как вол, и стоит насвоем: никаких этих слов не колол, ничего не знаю, идите на хуй, а то Сталинунапишу, он вас всех, падлы, на шашлык посадит. Опер меж тем арестовал группулиц, ставивших своей целью захоронение идей Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина ввечной мерзлоте Колымы. Дело доходит до меня. Лечу в Магадан. Добираюсь, чутьне подохнув в метели, до командировки. Допрашиваю шаромыжку. Молчит. Чую:что-то сволочь, скрывает. Пять суток оттаивают зэки шизого биолога Шварцмана.Эксгумируем его нетронутое тленьем тело в присутствии предстаеителей крайкомапартии, руководителей Дальстроя, двух московских философов и шеренгизаключенных. Чисты льдышки последних слезинок в черных яминах безумных глазмертвеца. На белом лице выражение непреклонной убежденности и снисходительная –в адрес идейных противников – усмешка. И что же я читаю на грудиШварцмана? Лагерную веселую читаю мудрость: ФРАЙЕРОМ РОДИЛСЯ – ФРАЙЕРОМПОМРЕШЬ!

На спине несчастного шаромыжка запечатлел свою наивнуюпопытку одолеть сущность теории относительности в невыносимых условиях лагернойжизни: МАМА! ДЕНЬ ТЯНЕТСЯ ДОЛГО, А ДЕСЯТЬ ЛЕТ ПРОХОДЯТ БЫСТРО!

Ниже приписал: УЧЕНИЕ МАРКСА ВСЕСИЛЬНО, ПОТОМУ ЧТО ОНОВЕРНО!

Дергаю шаромыжку. Ты, что же, говорю, гаденыш, последнююволю умирающего не исполнил, хлеб даром схавал, фуфло двинул и еще испоганилпокойника?