А что я, отвечает, фрайер, что ли, срок себе по пятьдесятвосьмой наваривать? Покойник умер довольный, а я помиловку просить буду заувековечиванье слов гражданина Ленина. Знаете, что он просил меня наколотьужасные вещи? Даже выговорить страшно, не то что колоть!

Тут крайкомовцы начали совещаться и решили, что в таком видеперезахоронение Шварцмана невозможно. Это будет политически неправильно.Вызвали паталогоанатомов. Те удалили со спины покойника ленинский афоризм, икусочек кожи был послан Сталину к семидесятилетию со дня рождения от имениумерших и раскаявшихся перед смертью врагов лысенковской биологии… Шаромыжкувпоследствии досрочно освободили, а на стенах лаборатории, где Шварцман шаманствовалс дрозофилами, нынче установлена мемориальная доска…

Кис, кис, кис! .. Ишь ты, куда уселась, сиамская рожа! Я вотвсажу тебе сейчас из своего ласкового «Вальтера» косточку промеж глаз! .. Неверти башкой, мерзкое животное, не мешай, стерва, целиться! .. Успокойтесь,гражданин Гуров. Это я вас пужанул слегка, а вы уж сразу, как АлександрМатросов, под пистолет претесь. Может, сами пулю в лоб хотите и – с концами отменя и бессмысленной жизни? «Тогда садитесь и не питюкайте. Выкладывайте лучшенасчет душевных реакций на разрушение нормативных отношений к ценностям. Нашдоговор остается в силе.

Дочь вашу мы не потревожим, Как вещала она для бурлящейЛатинской Америки о проблемах коммунистического вас питания, так и будетвещать, пока, конечно, латинские страны слушают эту говенную ложь о чистейшейякобы нравственной атмосфере жизни советского общества. Кроме всего прочего,дочь ваша стучит нам, оказывается, со школьной скамьи. Крыса. Настоящая крыса.Ваша плоть, ваши зубки, ваша мертвая серость душонки. Стучит, блядюга… Молчать!Я повторяю: бля-дю-га, потому что стучит она, как Стаханов в забое, закладываети анекдотчиков, и сплетников, и тех, кто тряпками фарцует. И ведь никогда ее,паскудину, не расколят сослуживцы, потому что механика функционирования стукачейсейчас у нас совершенна.

Мы изредка дезавуируем подонков, ублюдков или совершеннопорядочных людей и убиваем с ходу пару зайцев. Подонки держат себя в рамках,если не катятся в дерьмо, а люди порядочные, узнав, что их считают стукачами,нервничают, умеряют свои либеральные наклонности, некоторые в конце концовперестают доверять сами себе, действительно начинают постукивать, другие,перенервничав, перекомплексовав, перестают осторожничать и исключительно длятого, чтобы их не считали стукачами, делают глупости: подписывают письмапротеста, распространяют Самиздат, передают содержание Голосов, и тут-то мы их– к ногтю. С работы, от кормушек разных – в жопу, от диссертаций, повышений,допусков к статистике и прочей сверхсекретной документации, от поездок в Соцлаги в Каплаг, от пирога, короче говоря – ко всем чертям.

Почему, спрашиваете, я говорю «мы выявляем», «мы – к ногтю»?Потому что по долгу службы, по соответствию званию и ролвеой установке я ведьвсе-таки не граф. Я помогаю органам делать всю жизнь как раз то, с чем мненадобно было бы активно бороться и поэтому я дохлое говно, которому нет теперьни спасенья, ни прощенья.

В общем, дочь ваша будет в порядке… Крыса! Блядюга! Она ещев либералках, сучка, числится. Во Францию мы ее давеча для понта нашего непустили, материал зарубили, как якобы недостаточно боевой и бросили временнодля пущей маскировки с Латинской Америки на Австралию тискать очерки оморальном облике молодого советского человека – строителя коммунизма. Вот чтопроисходит… Итак, выкладывайте. Слушаю…

Как все оказывается просто! Порожденный истерическим страхомза свою шкуру холодный расчет. Ни отца, ни мать вы в такие моменты невоспринимали как близких по крови, да что уж говорить по крови! Вы невоспринимали их вообще как людей, как особей, которым дороги и необходимыбиологически и воздух свободы, и хлеб с маслом. Вот что такое торжествосовершенных принципов коммунистического воспитания, выдуманных Сатаною ивоплощенных в жизнь гомункулюсами вроде вас, гражданин Гуров…

Не все, слава Богу, дети предавали родителей, соседей,друзей и близких родственников. Не все. Я понимаю, что вы всего-навсего один измногих. Но все-таки – рекордсмен! Замочить и маменьку, и папеньку – это,согласитесь, и в уленшпигелевские времена считалось мировым рекордомзлодейства, штурмовать который не отваживались даже самые низкие души…

Значит, страх, расчет, само мерзкое деяние, после которогоне было пути назад, и приспособительная для выживания работа механизмавытеснения из психики импульсов тревоги, боли, сожаления, сострадания ивоображения состояний отца и матери. Ну, и время, время, стирающее в памяти идела, и лица, и дерганье ножками умирающего в последних судорогах стыда… Воткак все, оказывается, просто. А сонм блядей, реки коньячные, социальноесчастье, азарт дельца, вечный напряг пребывания в роли коммуниста ируководителя, воспитание дочери, перевод нахапанных бумажных деньжат в ценностибыли для вас демагогическими моментами, тащившими по жизни и абсолютноотвлекающими от прошлого. Хорошо, что вы не свистнули насчет того, что идейныесоображения поддерживали в вас силу жить после трагического предательства отца.В праве на трагизм вам отказано вообще. И я бы все равно не поверил. Хотямногим говнюкам казалось, что именно идейные соображения поставили их передстрашилищной рожей трагического конфликта. Они хотели идейностью, мнимой,разумеется, оправдать злодейство. Истинная идея в подобных случаях приводитнормального человека к выбору: отказ от отречения и предательства илисамоубийство. Это вам, гражданин Гуров, не в брянском гастрономе: тут вамтретьего не дано. Я не встречал буквально ни одного подонка, сумевшего надутьсамого себя так искусно, что органически уверовал он в свою идейность, какпобудительную причину «субъективно трагических» и «объективно необходимых»актов предательства и отреченья, Хотели они освятить подонство, слова говорили,и вы говорили слова, личико, страдающее высоким страданием, делали, дымились натрибунах, казались все вы, казались, подчеркиваю, идейными, а на самом деле…Говно вы на самом деле! И никто лучше вас не знал тогда и не чувствовал, какаячудовищно лживая и грязная туфта – ленинская, большевистская, классовая мораль.То есть, антимораль, оружие Сатаны Чертилыча в борьбе с ценностями, даннымичеловеку Богом. Так я и думал, что никакой реакции человеческой на разрушениеэтих ценностей не было в вашей душе, гражданин Гуров… Холод… Расчет… Инерциясуществования… Беспамятство… Бездушие… Пустота… Вы – крыса! .. Вы – крыса! И вымечетесь по лабиринту от одной крысоловки к другой, к третьей, к четвертой, ксотой, и каждая – вот фокус, – оказывается не смертельно-губительной, анаоборот, спасительной, потому что в той вон крысоловке приманка – мизинец маменьки,вон в той – папашкин вострый глаз, в этой – честь, в этой – совесть, и вы жретеприманки, жрете, и Асмодей открывает тогда затворы, и вы вываливаетесь изкрысоловок на волю, жирные крысы, обратно в лабиринт, усваивая с каждым разомвсе лучше и лучше, что в крысоловках даже с невообразимо страшными приманкамине смерть, а спасение! .. Понимаемое, кстати, нормальными людьми как смерть.