Оружие вместе с другим оборудованием находилось в фургоне грузовика, готового к выезду. Там же был складирован провиант и запасы питьевой воды. За рулем предстояло сидеть все тому же Владу Рушичу. Узнав о сомнениях и опасениях Петрова, охранник пообещал следить за дорогой и небом, чтобы никто за ними не увязался во время следования к северной оконечности Красного моря. «Что касается электронной слежки, то перед выездом я проверю обе машины с помощью сканера. Если где-то будет припрятан радиомаяк, мы это выясним».

Вот что значит не скупиться на первоклассных специалистов и современное оборудование! Петров подготовился к нынешней экспедиции тщательно, как никогда. Было бы обидно, если бы какая-то оплошность испортила великое начинание. Нет, не обидно. Для Петрова это было бы катастрофой. Весь свой интеллект, всю душу, все силы и финансовые средства он вложил в проект. Экспедиция являлась лишь начальным этапом. В дальнейшем Петрову предстояло организовать и субсидировать археологические и геодезические работы под землей, а также полноценную охрану объекта, реставрацию, строительство и многое другое.

Участникам нынешней экспедиции, проявившим себя с хорошей стороны, он собирался доверить направления будущей деятельности. Конечно, лишь в том случае, если они не подведут Петрова и не разочаруют его.

Наиболее слабым звеном в команде он считал Норму Байкер. Понятное дело, что свою роль сыграло предвзятое отношение к смазливой блондинке. Она вроде бы ни разу не сморозила глупость и не выглядела дурой, но Петров постоянно ожидал чего-то в этом роде. Ее чары на него не действовали. Ему нравились женщины совсем другого типа. Возможно, Сабрина годилась на роль постоянной спутницы его жизни. Но проверить это Петров собирался не раньше, чем ему удастся проникнуть в неизвестную миру гробницу фараона. Он сделает это первым, чтобы преисполниться древней силы, тысячелетиями копившейся внутри. Профаны считают ее убийственной и приписывают ей зловещие свойства. Это потому, что они не умеют ею пользоваться и вообще не готовы к обладанию сверхчеловеческим могуществом. Дайте дикарям огнестрельное оружие или, допустим, гранаты. Как они распорядятся ими? Правильно, поубивают себя. Взорвутся и разлетятся на мелкие куски, вместо того чтобы использовать энергию пороха и взрывчатки себе на пользу.

Так и с силой Ка. Непосвященные не готовы принять дар неба. Он, Сергей Петров, готов и достоин. Вся энергия достанется ему. Может быть, он станет бессмертным и всемогущим, кто знает. Не попробуешь — не узнаешь. Он был готов рискнуть. Даже теперешней земной жизнью. Потому что твердо знал, что существует еще другая, неизъяснимая, неизведанная. Именно ради нее фараоны создавали свои великие пирамиды. Чтобы боги заметили их и благосклонно приняли в своем мире.

Петров понятия не имел, какими мотивами руководствовались участники его экспедиции, но полагал, что самыми примитивными и даже низменными. Деньги, тщеславие, ну и, в лучшем случае, обычное любопытство. Не возвышенными целями, не стремлением подняться над собой, воспарить над житейской суетой. Лишь избранные способны видеть дальше собственного носа. Так было и в древние времена, когда фараоны и цари покоряли своей воле целые племена и народы. Так происходит и сейчас. Человечество не способно обходиться без властителей.

Петров посмотрел на часы и с неудовольствием отметил, что время ползет медленнее, чем он ожидал. Члены его команды, должно быть, преспокойно спали и видели десятые сны, не осознавая важности предстоящей им миссии. Кого там еще не вспомнил Петров? Так. Бородатый и хриплоголосый француз, поставивший пару мировых рекордов по дайвингу. Но мастерство его в данном случае не слишком пригодится. Нырять придется не глубоко. Задача аквалангистов — отыскать вход в подводный грот и правильно указать его направление и местоположение на поверхности. Дальнейшее сделает Рушич, заготовивший необходимое количество взрывчатки. Поможет ему Стефан Вондрачек, который, будучи геологом, тоже разбирается во взрывном деле. Ну а Быков, судя по подготовке, способен приносить пользу на любом участке, на любом этапе работы.

Быков, Дмитрий Быков… Прогуглив его имя, Петров был приятно удивлен. Даже не столько достойным уважения количеством опасных путешествий, предпринятых Быковым, сколько его скромностью. Он нигде не хвастался, не пиарился, не давал пресс-конференций и громких интервью. Наоборот, этот человек предпочитал оставаться в тени, давая говорить за себя своим работам. Его фотографии были великолепны, это был способен оценить даже Петров, не являющийся специалистом и энтузиастом фотографического искусства. Будет кому поручить снимать открытые гробницы и тайный канал от моря к пирамидам.

Строя свои планы, Петров не задумывался, какая участь ожидает его спутников, не подозревающих о существовании силы Ка и ее воздействии на неподготовленных людей. Предупреждена была только Сабрина, и она обещала хранить секрет. Петров не собирался рассказывать правду остальным, чтобы не пугать и не провоцировать их выдвигать требования о двойной или тройной оплате. В этой жизни каждый отвечает сам за себя. И в смерти тоже.

Усмехнувшись, Петров снова поднес к носу страницы дневника, исписанного карандашом. Это был подлинный документ, и факты, изложенные в нем, тоже были подлинные. Не упустил ли Петров что-нибудь важное в описаниях Герберта М.?

Он положил дневник таким образом, чтобы на него падал свет от лампы, и принялся читать уже много раз читанные абзацы.

2

Уже на второй или третий день блужданий по подземелью Герберт М. утратил представление о времени, поэтому записи в тетради делались без указаний дат. У него и его спутника, доктора Р., сохранились карандаши и масляные лампы, что было огромной удачей и для них, и для Сергея Петрова, штудировавшего дневник. Беглецы также прихватили с собой запас галет и консервированных бобов, предназначавшихся для рабочих. Питья у них было в обрез: всего одна-единственная фляга на двоих. Посовещавшись, товарищи договорились делать по одному глотку, когда жажда станет нестерпимой.

Вот что писал М.: «Признаться, я не до конца доверяю Р. Когда он подносит флягу к губам, я внимательно слежу за движениями его гортани и прислушиваюсь к производимым им звукам. То же самое делает и он, за что нам должно быть стыдно. Р. не доверяет мне, я не доверяю ему, а ведь мы оба считаем себя добрыми христианами. Как же так?

Я пытаюсь молиться, но имя Христа в этих катакомбах звучит непривычно и чужеродно. Здесь правят другие боги, и они ясно дают понять это. Чем дольше мы пребываем в темноте, тем отчетливее я чувствую это. И это пугает. В здравом ли рассудке я нахожусь? Не сходим ли мы с ума от безысходности и одиночества?»

Понять беспокойство двух англичан, отрезавших себе путь к отступлению, было нетрудно. У них заканчивалась вода, а мрак и низкие тяжелые своды давили на психику. К тому же в катакомбы их привела не высокая цель, а жажда обогащения, так что не было ничего удивительного в их низких моральных качествах. Сам Петров не сомневался, что в подобной ситуации не стал бы есть и пить тайком, как делал это М., который признался: «Сегодня я не выдержал и, пока Р. спал, допил последние капли воды, а потом еще прикончил банку бобов, предназначенную для двоих. Я оправдывал себя тем, что из нас двоих я сильнее, а потому у меня больше шансов выжить и выбраться на свет Божий. Однако, когда вода была выпита, а бобы съедены, я почувствовал приступ жесточайшего стыда. Как теперь смотреть в глаза доктору Р.? И какими глазами посмотрит на меня он, проснувшись?»