и от автора «Схоластической истории»[1722] и из отчётов историка Иосифа Флавия, который в своих «Иудейских древностях» и «Иудейских войнах» рассказывает нам о многих актах необыкновенной доблести, совершённых израильтянами[1723]. На самом деле, даже разрушение Иерусалима римлянами предоставляет тому достаточное свидетельство, потому что ни один город, кроме Трои, не был взят после такой великой борьбы и такого кровопролития[1724]. Свидетельство о военном сопротивлении евреев может быть также взято у римлян, основателей величайшей империи на земле. Во время союза, заключённого ими с Иудой Маккавеем, они относились к евреям как к равным партнёрам, а такой союз не был бы заключён, если бы римляне не видели причины уважать евреев как военный фактор[1725].

Короче, «там, где существует высшая форма царствования, ей присуща и высшая форма знати»[1726], и именно это мы находим в Израиле. Поэтому «многие израильтяне до своего неверия [т. е. отрицания Христа] отличались «тройным благородством», которое во многих из них проявилось одновременно[1727]. Самуил был одновременно пророком и правителем, Давид был царём и пророком, как и его сын Соломон, и многие другие. «Я не хочу сказать, — заключает Картахена, — что все члены этого народа благородны. Этого не было, как и нет нации, состоящей только из знати». Это позволяет сказать, что «как и в других нациях, некоторые личности еврейского народа были осияны великолепием благородства»[1728].

III

Историческое свидетельство, на которое ссылается Картахена, чтобы доказать существование в прошлом еврейской знати, было приведено им в меньшей степени из чисто академического интереса. Свидетельство было приведено, чтобы заложить основу для вывода о праве вхождения конверсо в высшие классы испанского общества. Демонстрируя тот факт, что большую часть времени у евреев был свой высший класс во всех его формах и на самом высоком уровне, он устанавливал возможность того, что евреи располагают им и в его время. Вопрос заключался в том, насколько долгий период изгнания и угнетения после потери независимости повлиял у евреев на наклонности, присущие знати.

Часто говорили о том, что в результате своего греха — то есть открытого неприятия Христа — свобода евреев сменилась порабощением. Картахена, в основном, согласен с этим, но нужно отчетливее понимать, добавляет он, о каком порабощении идёт речь. В качестве параллели трём типам благородства существуют три типа порабощения, которые можно называть теми же именами: природное, гражданское и теологическое. Природное порабощение означает условия, в которых личность демонстрирует слабость своего суждения — такую слабость, которая заставляет его быть руководимым другими[1729]. Второй тип порабощения, который Картахена называет гражданским, вырастает из человеческого закона. Это ситуация фактического рабства, которую победитель навязывает завоёванному, и это рабство философы называют «законным», потому что оно санкционировано ius gentium (лат. международным правом). Божественный закон, однако, не признаёт такого порабощения, и природа тоже его не знает, потому что, как сказал римский юрист Ульпиан, согласно природе «все люди рождены свободными»[1730]. Картахена избегает дальнейшей дискуссии на эту тему и просто указывает, что «тот, кто является субъектом рабства этого типа, не может обратиться в суд ни против своего хозяина, ни против кого-либо другого и не может иметь никакой собственности. Он — никто»[1731].

Третий тип порабощения — теологический — порабощение грехом. Писание гласит: «всякий, делающий грех, есть раб греха»[1732], и таковы на деле все люди, кроме тех, кто освободился от греха (путём веры Христовой). То, что отличает этот тип рабства от других, это зависимость освобождения только от доброй воли самого грешника. Поэтому от теологического рабства, которое является наихудшим, легче избавиться, чем от других: «как только раб всем сердцем пожелает освободиться от порабощения грехом, Божья милость предоставляет ему свободу путём таинств»[1733].

Если евреи, как часто говорят, порабощены, то каким из трёх видов рабства? Разумеется, они не подвержены «природному» рабству, потому что оно проистекает из глупости и умственной неполноценности; и «ясно, что не все неверующие», евреи или неевреи, даже несмотря на то, что они упорствуют в своём мракобесии, «настолько глупы, чтобы заслуживать подчинение другим из-за такой неполноценности». В этом отношении евреи в основе не отличаются от других людских групп, потому что «невозможно найти расу или семью, все члены которой отличаются высоким интеллектом или, наоборот, исключительно слабым»[1734]. Евреи не находятся и в категории гражданского рабства, потому что главные симптомы этого рабства не наблюдаются среди них. Соответственно, когда Апостол осудил их как «рабов», он не мог иметь в виду гражданское рабство, так как в то время евреи владели собственностью в избытке, и даже Иерусалим ещё не был разрушен. Как факт, они не лишены этого имущества в разных частях света и по сей день. «Также евреи, которые живут в нашей стране [Кастилии], в полном соответствии с уровнем их статуса владеют имуществом и ведут судейские тяжбы не только с простыми людьми, но и с самими князьями», потому что «они иногда заключают сделки с князьями, и когда возникают споры по поводу выполнения этих соглашений, либо они [евреи] выступают против налоговых представителей князей, либо же сами подвержены такому иску с противной стороны. Всё это не сходится с гражданским порабощением, поскольку никто, — как говорят юристы, — не может предпринять судебную акцию против человека, который находится в его власти (potestas)»[1735].

Поэтому, если говорить о еврейском порабощении, то речь может идти только о теологическом, и действительно, именно это рабство имел в виду Апостол, когда сравнил евреев с сынами Агари, потому что Агарь, раба, символизирует синагогу, а церемонии закона, с которым евреи по-прежнему связаны, такие как свободный союз (Сарра), символизируют Церковь и её приверженцев, которые получили закон милости Господней[1736]. Неприятие евреями этого закона вынуждает их оставаться под властью греха, потому что это предотвращает их перерождение в качестве свободных людей, как всех тех, что пришли к Христу. Но из этого состояния, в которое они вошли свободно — то есть по своему выбору — они могут освободиться другим актом своей воли в противоположном направлении. Как только еврей освобождается от оков Старого закона и перерождается в христианскую свободу, теологическое рабство, в котором он находится, полностью упраздняется. Может ли такой еврей, войдя в Церковь, также войти и в различные классы, формирующие христианское общество?

Судя по тому, что было сказано раньше, ясно, что возможное препятствие рабства неприменимо в случае евреев. Поскольку они не подвержены ни природному, ни гражданскому рабству, ясно, что обращённые евреи входят