Так вот, на Памире, в двух тысячах двухстах метрах над уровнем моря, на краешке вершины горы Санглок, находится удивительный объект. Абсолютно рукотворный, все создатели известны поименно и трудились не за спасибо: все поощрены премиями, орденами и медалями, по заслугам. Объект возведен с определенной целью, это вам не истуканы острова Пасхи, которые безглазо таращатся в небо неизвестно для чего. Тутошние сооружения тоже таращатся, но у них наличествует оптика, превосходящая американскую «Бейкер-Нанн». В основном, разработка советских ученых. Хотя на некоторых других станциях часто применяется продукция фирмы «Цейс». А почему, собственно, нет? Предприятие «Цейс» вполне передовое, и пользоваться кооперацией с ним не зазорно, так как оно расположено в дружественной стране развитого социализма – ВСГ – Великой Социалистической Германии.

Но пока о Советском Таджикистане. На горе Санглок разместился оптико-электронный узел «Нурек». Объект режимный, ибо на нынешнем этапе исторического развития планеты Земля он занимается не поиском «замороженных звезд» и даже не гипотетически опасных для планеты астероидов, а слежением за ближним космосом, в целях предупреждения появления на орбитах искусственных небесных тел американского происхождения. Кстати, о «замороженных звездах». Поскольку в Мире-2 правит бал не загнивающая буржуазная наука, а передовая социалистическая, то исходно неправильный термин «черная дыра» не привился. В научных кругах объекты такого класса именуются русским термином «замороженная звезда», что, конечно же, гораздо приятнее, и больше соответствует научному взгляду на окружающий мир. Термин выдвинули в свое время лауреаты Нобелевской премии по астрономии, советские ученые Зельдович и Новиков.

«Нурек» – чудо, и родом из двадцатого века. Однако ему не зазорно прижиться даже во вселенной киборгов. Вселенная киборгов – это одна из плохих вариаций истории будущего, той, где человеческая цивилизация покатилась вниз по легкому пути деградации, и отказалась от поголовного превращения людей в гармоничные личности. «Нурек» относится к так называемой системе «Окно», а она создана и для войны тоже. Война – это штукенция, исход которой не всегда предрешен. Именно поэтому «Нурек» готов работать даже в условиях поголовной киборгизации. В том плане, что оптико-электронный узел полностью автоматизирован и трудится без вмешательства человека. В комплексе четырнадцать станций слежения. Каждая из данных оптических «пушек» весит сорок четыре тонны, но поскольку предназначена для отслеживания спутников, а те на нижних орбитах носятся как угорелые, то способна делать переброску на сто восемьдесят градусов за одну секунду. Информация со станций передается на командный пункт, где первично обсчитывается и пересылается на центральный КП, в подмосковный Ногинск. Все делается быстро и четко, в реальном масштабе времени. Спутники, как уже сказано, падают по орбитам стремительно, а ведь их требуется не только отслеживать, но и уничтожать.

Ногинский командно-измерительный центр был бы бюрократическим излишеством, если б его функция сводилась к анализу исключительно данных, получаемых с Памира. Да и вообще, контролировать весь приземный космос из одного места сложновато. Спутники-то, они, конечно, нарезают круги, а поскольку любимая планета представляет из себя волчок, то рано или поздно любое летучее железо попадает в зону обзора «Нурека». Тем не менее есть еще такие факторы, как ночь и день. Наблюдения в эти периоды происходят с разным КПД. Вдруг некий империалистический сателлит как раз и проскочит над оптико-электронным узлом в полдень, когда наблюдения затруднены? В общем, для полного ажура желательно иметь не один, а несколько ОЭУ.

В большом Советском Союзе, как известно, сказано – сделано. Гор да хребтов в СССР много, и родная Украинская Советская Социалистическая Республика ничем не хуже Таджикской ССР. Так что в западноукраинских Карпатах расставлен еще один комплекс «Окно», правда, десять, а не четырнадцать станций. Четыре стоят отдельно, в Социалистической Элладе. Данные четыре образуют так называемое «Окно-С». Тут требуется пояснение. Комплекс типа «Окно» прекрасно отслеживает и замеряет параметры движения, а также оптические свойства всякой летящей в космосе всячины. Однако делает это только в диапазоне высот от ста до двух тысяч километров. Для более удаленных объектов, так называемых гипотетических стационарных и гипотетических квазистационарных спутников, могущих гипотетически же обитать на орбитах от тридцати до сорока тысяч километров, требуется несколько другой комплект аппаратуры. Вот именно таковой и является «Окно-С». На горе Санглок то и другое работает одной дружной семьей, но в принципе это не обязательно.

Для полной комплектации есть и другие ОЭУ. На Дальнем Востоке, около Спасска-Дальнего, на горе Лысой, разместился комплекс «Окно-С». Здесь, разумеется, условия похуже, чем в Таджикистане, но лучше что-то, чем ничего, правильно? Для уравновешивания Евразии еще одно «Окно-С» воздвигнуто на юге Пиренейского полуострова, в солнечной братской Испании, в границах бывшей английской базы Гибралтар. Зачем Советскому Союзу брать в аренду у социалистических братьев еще и дополнительную территорию? Английское наследство досталось СССР в качестве военного трофея, так что тут все по-честному.

Ну, а самый южный из оптико-электронных узлов поставлен в Египте, недалеко от Асуанской плотины. Здесь помещен полный набор, то есть как и в Таджикской ССР, и «Окно», и «Окно-С». Дабы врагу неповадно было, как говорится. Ведь отсюда, из нильских окрестностей, лучше всего высматривать гипотетических посланцев Америки, назначенных для дежурства на сверхвысоких орбитах.

В общем, в плане наблюдения и выявления поползновений США, космос перекрыт сверхнадежно. Дело остается за малым: научиться смахивать с небес любое из зафиндоленного туда человеком железа.

Морскому спецназу болтать, наверное, не положено. Они и не болтали. Да и не в курилке они посиживали, в конце концов. В глубине вражеской, или союзной, или только черт с Лаврентием Павловичем знает, чьей в настоящий момент территории. Конечно, поначалу, пока они в тумане преодолевали два километра, было вообще не до разговоров. С такой скоростью Саша Ген не бегал даже на первом курсе летного училища. Так что в первые секунды, когда они, наконец, остановились перед малюсеньким открытым автомобильчиком, только долг заставил его, не отдышавшись, предупредить новых боевых товарищей об опасности:

– Знаете, тут один британский снайпер промышляет. Перебил кучу народу. Как бы нам…

– Не волнуйтесь, Александр Валерианович, – покосился на него, на всякий случай придерживая за плечико, сержант Цыбуля, – этим кадром у нас должен был заниматься Петрович. А вот и он, кстати.

Из особо плотного сгущения тумана и вправду выдвинулся некий детина в надвинутом на глаза приборе ночного видения.

– Мой трофейчик прихватите, – произнес он, не здороваясь и задирая линзовую конструкцию кверху.

– Килограмм двадцать потянет с магазином, – уверенно сказал лейтенант, разглядывая «трофейчик»: это было нечто огромаднейшей длины и очень не слабого калибра. – Это как раз то, что осталось от упомянутого вами снайпера, Александр Валерианович.