под началом супруга Ее Величества, принца Эберзама Исика. Эта девушка — его дочь, которая была Договор-Невестой. Все они — экипаж Великого Корабля «Чатранд», который только что вернулся из-за Правящего Моря.

Сначала мзитрини просто растерянно смотрели на них. Затем все как один расхохотались. Даже их командир не выдержал.

— Конечно, — прохрипел он, вытирая глаза. — Почему я сам не догадался? И это объясняет, почему так много из вас говорят на нашем языке. И почему с вами путешествует бывший сфванцкор. И почему этот идиот улюлюкал и подавал сигналы с дерева. — Он махнул своим людям. — Давайте, обыщите остров. Может быть, сама императрица Маиса где-то там, внизу, бродит среди скал.

— Я Таша Исик! — в ярости закричала Таша.

Это чуть не прикончило их.

— Она правильно назвала имя, капитан! — сказал один из солдат. — Это была Таша, девушка, которая умерла в Симдже...

— Нет, ты осел, это был Пака, Паки, что-то в этом роде...

— Сирарис! Сирарис Лападолма!

— Как вы можете быть такими невежественными? — взревела Таша. — Сирарис была супругой моего отца, и она пыталась нас убить. Паку́ Лападолма была моей фрейлиной, которая заняла мое место, когда меня чуть не задушили. Взгляните на мою проклятую богами шею; вы все еще можете увидеть шрамы!

Молчание.

— Ну, давайте же! Это не так уж чертовски сложно!

Конечно, она кричала на арквали. Никто из мзитрини не понял ее, но, тем не менее, они протрезвели.

— Она говорит точь-в-точь как он, — пробормотал один из солдат.

Офицер потер подбородок. Он приказал заткнуть Таше рот кляпом, а затем скрылся за деревьями. Пазел не мог видеть, что происходит внутри оазиса, но через несколько минут он услышал приближение нескольких человек и голос офицера.

— Поверните его. Старый дурак смотрит не в ту сторону.

Затем из-за деревьев донесся более глубокий голос:

— О Древо Небес! О милый и милосердный Рин!

Грохот, топот, а потом появился он: лысый мужчина с бочкообразной грудью, волочащий за собой ножные кандалы, пытающийся бежать в них, протягивающий руки к Таше. За его изодранной униформой тянулись листья и виноградные лозы. Он ничего не заметил. Легким движением руки он вырвал у Таши кляп, затем опустился на колени и обнял ее. Таша, все еще со связанными руками, прижалась щекой к его голове и заплакала.

— Прахба.

— Моя дорогая девочка, моя красавица...

Эберзам Исик. Пазел много раз думал о нем после Красного Шторма. Адмирал выглядел старым человеком с дрожащими руками, когда Пазел впервые увидел его на набережной в Этерхорде. Но сейчас, во всяком случае, он выглядел на шесть лет моложе, а не старше. Его плоть приобрела цвет; его конечности выглядели сильными и крепкими.

Он свободен от смерть-дыма, понял Пазел. Никто больше его не травит.

— Таша, Таша, — сказал Исик. — Я позволил им причинить тебе боль, забрать тебя у меня, я никогда не прощу себя...

— Шшш, — прошипела Таша сквозь слезы. Пазелу хотелось, чтобы он мог убрать всех отсюда, подарить им двоим это мгновение, позволить им какое-то время побыть наедине. Исик поднялся на ноги и прижал ее щеку к своей груди. Только тогда он обратил внимание на остальных.

— Станапет! Ундрабаст! Пазел Паткендл! Благослови тебя небо, Дарабик, ты их нашел!

— Они нашли меня, Ваше Высочество, — сказал коммодор.

Мзитрини были поражены.

— Ты действительно Таша Исик, — сказал офицер. — Остальная часть твоей безумной истории тоже правда?

Исик посмотрел прямо на Пазела и неуверенно протянул руку. Пазел шагнул вперед и схватил ее — не просто пожал руку, а крепко, яростно сжал.

— Ты дал мне обещание, — сказал адмирал. — В Симдже, по дороге из святилища. Я просил тебя защитить ее...

— Я помню, — сказал Пазел.

— Я имел в виду ее тело. Я думал, вы уносите мертвую девушку.

— Да, сэр.

— Ты остался с ней. Вы все остались. Вы уберегли моего ангела.

— О, Прахба, — сказала Таша, смеясь сквозь слезы.

— Мы помогали друг другу, сэр, — сказал Пазел, — и Таша сделала больше, чем кто-либо другой.

— Мы опасались за вашу жизнь, адмирал, — сказал Герцил. — Хотя какое-то время сны Неды и Пазела давали нам представление о вас или, по крайней мере, о мыслях о вас их матери.

— Много мысли, — сказала Неда на своем ломаном арквали. — Всегда хорошие мысли, любимые.

Исик посмотрел на нее и, казалось, был поражен как ее словами, так и самим фактом ее существования.

— Если Рин заберет меня сегодня, я умру счастливым человеком, — сказал он.

Затем до его ушей донеслись отдаленные взрывы. Впервые он поднял глаза на битву, и Пазел увидел, как ужас исказил лицо адмирала. Его губы задрожали. Он покачал головой, властный, беспомощный: этого не должно было быть.

— Теперь он знает, почему я держал его подальше, среди пальм, — сказал офицер не без сочувствия.

Исик посмотрел на офицера, затем на Пазела:

— Он должен это остановить. Скажи ему, Паткендл. Если флот Маисы будет уничтожен, она никогда не восстановится, никогда не займет трон Арквала. Император Магад станет сильнее, чем когда-либо, и таким же будет его желание уничтожить Мзитрин. Скажи ему, что я умоляю, умоляю его подать сигнал Белому Флоту.

Пазел глубоко вздохнул и повторил слова адмирала на мзитрини. Офицер покачал головой.

— Я дожил до того, что вижу события, недоступные предсказаниям провидцев, — сказал он. — Адмирал Исик собственной персоной умоляет Белый Флот уничтожить флот Арквала. Скажи ему, чтобы не волновался: мы его уничтожим. Но что касается его бунтовщиков: слишком поздно, слишком поздно. Даже если я зажгу этот маяк сейчас, к тому времени, когда они прибудут, от сил Маисы мало что останется.

— Вам не обязательно прибывать, — сказал Пазел. — Просто подведите свой флот достаточно близко, чтобы силы Магада его заметили. Им придется прекратить борьбу с повстанцами и отплыть на север, чтобы встретиться с вами лицом к лицу. Или повернуться и убежать.

Офицер улыбнулся:

— Да, но мы же этого не хотим, верно? Вы забываете о молоте и наковальне. Силы Магада держат ваших повстанцев там, где они хотят: мы вступим в бой с Магадом в том же месте.

— На карту поставлено нечто большее, чем одна победа на море! — сказал Герцил. — Если императрица