курёва пошла,

145 Из жолта́го песка да только дым столбом.

Подъехали оне под славной Киев-град.

Оставлят он свою дружинушку хоробрую,

Оставлят-от свою дружинушку, сам наказывал:

«Оставай-ко-се, дружинушка моя хоробрая,

150 Вы играйте-ко во картоцьки, во шахматы,

Какова-та пора да каково́ времё:

Уж я перьвой раз как зыграю да во ту́гой лук,[499]

Уж я дру́гой раз сыграю да по-ратьнёму, —

Вы седлайте-ко, уздайте коней добрыих;

155 Уж я третей раз зыграю по-ратьнёму, —

Вы садитесь крутёхонько на добрых коней,

Вы рубите стогды старого и малого,

Не оставьлейте вы на семё не единого».

Пошол стогды в полатушки королевцькия,

160 Отвореёт он двери потихошенько,

Запираёт он двери помалёшенько,

Королю бьет Дунай цёлом во праву́ руку,

А Опраксы королевисьнёй во леву́ руку.

Говорит тут король земли Ляховиньцькия:

165 «Що сказали про Дунаюшка — жива́го нет,

А теперец́е Дунаюшко сам на двор.

Ты пожить ли пришол опеть, погосьтить ко мне?»

Говорил тут Дунаюшко сын Ивановиць:

«Я не жить к тебе пришол топерь, не госьтить топерь,

170 Я о добром дели пришол теперецю о сватовсьви

Как за нашого за солнышка столен-киевська

Как на вашея на доц́ери на любимыя.

А на мо́лодой Опраксы королевисьни».

Ишше эты королю реци не в любе пришли,

175 Он скрыцял, зыцял зысьним голосом:б

«Ох ты сукин сын, Дунай сын Ивановиць!

Ты опеть же пришол ко мне натьсьмехатисе.

Уж вы ѓой еси, тотаровя поганыя!

Уж вы мурзы, палаци-то немило́сьливы!

180 Уж вы скуйте-ткось, сьвяжите доброго молодца,

Вы везите-ко ёго на смёртную казеню».

Набежали тут тотаровя поганыя,

Ишше мурзы, палаци да немило́сьливы,

Ишше видит Дунаюшко неминуцяя;

185 Он хватил как скамеёцьку белодубову,

Уж он у́цял тотаринов поколацивать;

Ишше сам как ис полатушки выбираите.

Уж он хватил как тотарина за́ ноги,

Уж он у́цял тотарином помахивать:

190 Как куды-то махнёт, летят улици,

Как назад-от махнёт, дак переулкамы.

Как крутёхонько бежал стогда к добру коню,

Уж он взял как в руки ишше ту́гой лук,

Уж он перьвой раз зыграл как во ту́гой лук,

195 Уж он другой раз зыграл да он по-ратьнёму,

Тут наехала дружинушка хоробрая,

Да напали-то рубить оне старого,

Оне старого рубить да оне малого,

Не оставьлеют на се́мяна не единоѓо.

200 Выходил тут король да на красно́ крыльцё:

«Уж ты вой еси, Дунай да сын Ивановиць!

Не руби-тко моёй силы по-напрасному;

Отдаю́ я тебе как доцерь да любимую

Я за вашого за солнышка столён-киевска».

205 Не унималсэ как Дунай да сын Ивановичь.

Говорил тут король да во другой након,

Говорил тут король ёму во трете́й након:

«Уж ты вой еси, Дунаюшко сын Ивановиць!

Не руби-тко моёй силы по-напрасному.

210 Обирайте мою доц́ерь да любимую,

Ишше ту ли Опраксею королевисьню».

Выводил свою доц́ерь да любимую,

Снаредил ей как в платьице драгоченноё,

Выводил-то ей как на красно́ крыльцё.

215 Посадили Опраксею на добры́х коней,

Как поехали с Опраксеей ко солнышку.

Наехали в цисто́м поли ископеть конинную —

Как ведь падали[500] колодци глубокия.

Говорил тут Дунаюшко сын Ивановиць:

220 «Уж ѓой еси, дружинушка моя хоробрая!

Вы везите-тко Опраксею королевисьню

Как ко солнышку Владимер столён-киевську.

Я поеду про бога́тыря в полё проведывать».

Он завидял в цисто́м поли да бога́тыря.

225 Оне сьехались сь им да поотведались,

Приломали все палици да цяжолыя,

Приломали все копья-та ворзумецькия.

Друг друга добольня́ оне не ранили.

Как скоры́м оны боём да рукопашкою:

230 Как скакали церез гриву лошадинную,

Уж как падал Дунаюшко на сыру землю:

Как садилсэ как богатырь на белы́ груди,

Уж как те́нёт как ножик-от из нага́лишша,

Ишше хоцёт поколоть да как груди белыя,

235 Уж как хоцёт смотреть ёго ретиво́ серьцё,

Как ведь едёт старейше казак да Илья Муровець.

Как змолилсэ тут Дунаюшко сын Ивановиць:

«Уж ты ѓой еси, Илья, да Илья-то Муровець!

Пособи-тко мне убить теперь-то бога́тыря».

240 Говорил тут старейше казак да Илья Муровець:

«Да не ц́есь-то нам, хвала да молоде́цькая,

Как не выслуга нам будёт богатырьцькая —

Ишше двум-то бога́тырям одну бабу бить!»

Стрепеталсэ тут Дунаюшко со сырой земли,

245 Уж как шиб тут бога́тыря со белы́х грудей,

Садилсэ тут Дунаюшко на боѓа́тыря;

Уж он стал как пороть у ей груди белыя,

Ишша хочёт смотреть у ей ретива серьца, —

Как увидел на белы́х грудях цюдёной крест,

250 Со которым он сь ей да крестамы бра́талсэ.

Соходил как Дунаюшко со белы́х грудей,

Тут с Настасьюшкой поздоровалсэ.в

Тогда поехали ко солнышку Владимеру.

А поехали ко солнышку ко Владимеру,

255 Как у солнышка у Владимера стол да поц́есён пир.

Тут вси напивались, да вси наедались,в

Да вси росхвастались.

«Уж ты ѓой еси, Настасья королевисьня!

Отведу я тебя да во цисто́ полё,

260 Я сойму со правой руки злацён перьстень,

Положу я злацён перьстень на твою да буйную голову,

Уж я встрелю в тебя да ис туга лука,

Пересьтрелю я свой перьстень да пополам ёго».

Говорила Настасья да королевисьня:

265 «Не стрелей-ко ты, Дунаюшко сын Ивановиць!

Уж ты пе́рьвой раз стрелишь, как не до́стрелишь,

Уж ты другой раз стрелишь, да пере́стрелишь,

Уж ты третей раз стрелишь — мне во белы́ груди».

Не послушал Дунаюшко да Настасьюшки.

270 Уж он перьвой раз стрелил, да не до́стрелил,

Уж он другой раз стрелил, пере́стрелил,

Уж на третей раз стрелил да во белы́ груди,

Застрелил тут Настасьюшку королевисьню.

У Настасьюшки было́ во чьреви два мальцика:

275 У одного по колен да ножки в золоте,

По локо́ть да ножки были у их в се́ребри.г