сюда приехали, чтобы обсудить ситуацию, в которой я оказался. С этим гоем, поселившемся у меня в голове.

Ни у кого не возникло дельных идей. Было обдумано предложение Ричи – всем вернуться в его квартиру. Но Соломон устал, вдобавок он договорился с кем-то встретиться в начале вечера. Грилич исчерпал свою дневную квоту споров, а Эстер не хотела пропустить любимый телесериал.

Было решено собраться завтра вечером в кафе на Восточном Бродвее, а оттуда перебраться в «Ратштейн» – Ричи взялся забронировать столик.

День выдался утомительным и для Ричи, и для Грилича. Ричи заснул как убитый в собственной постели.

Утром Ричи сварил кофе, а потом они с Гриличем решили съездить в деловой центр города, в коммерческое представительство «Пересадки разумов», и выяснить, что же пошло не так.

Грилич пребывал в приподнятом расположении духа – и куда только подевалось желание покончить с собой. На смену оному внезапно пришел небывалый интерес к жизни.

О причинах оставалось лишь догадываться. Быть может, сказалась медицинская процедура – пусть не убила Грилича, зато вымела из его головы философское отчаяние. Проблемы, еще совсем недавно толкавшие его к суициду, теперь казались чисто академическими, даже наивными. Стоит ли накладывать на себя руки только из-за того, что не можешь решить, существует Бог или нет?

Ричи хотел очистить свое внутриголовное пространство от Грилича. Но ему пришлись по душе друзья старика. Эстер стильная дама, с какой стороны ни взгляни. Соломон – занятный типаж. Надо же, оказывается, на свете есть чернокожие евреи! Хотелось выяснить, откуда они взялись.

А еще Джейкоб Лейбер, потенциальный литагент.

Хоть и не числился Лейбер у Грилича в друзьях, знакомству с ним Ричи обязан своему союзу – или слиянию? – с Гриличем.

С чувством справедливости у Ричи был полный порядок. Вовсе не казалось правильным отправить в небытие человека, чье присутствие поспоспешествовало встрече Ричи с Лейбером. Если тот и в самом деле литературный агент, в его власти радикально изменить судьбу начинающего писателя.

Несмотря на эти обстоятельства, Ричи угнетала мысль, что Грилич так и будет жить в его голове. И даже, быть может, совать нос в его память.

Впрочем, Грилич вел себя этично. Он не препятствовал визиту в офис «Пересадки разумов» с целью выяснить, почему не состоялась его кончина. Хотя, будучи изначальным владельцем тела и сохранив основной контроль над ним, запросто мог устроить, чтобы они с Ричи весь день провели в квартире, или в парке, или в кино.

Вместо этого они сели в такси и поехали на Двадцать третью улицу.

Грилич с Ричи «на борту» вошел в офис и сказал секретарше в приемной, что желает встретиться со Свеном Мейером, президентом технологической компании «Пересадка разумов».

Они ждали, пока секретарша шептала в телефон. Вот сейчас им объяснят, что Мейер отсутствует, и предложат поговорить с какой-нибудь мелкой сошкой, а та заявит, что знать ничего не знает, но постарается выяснить, зайдите на недельке.

Но Ричи беспокоился напрасно. Секретарша сообщила, что мистер Мейер примет их у себя в кабинете, последняя дверь слева в конце коридора.

Мейер оказался низкорослым, плотного сложения блондином.

– Войдите! – отозвался он на стук. – Мистер Грилич! И мистер Каслман с вами?

– Да, я здесь, – ответил Ричи. – И я требую объяснений.

– Разумеется, вы их получите, – пообещал Мейер. – Пожалуйста, присаживайтесь. Кофе? Или чего покрепче?

– Кофе, черный, без сливок, – сказал Грилич.

Мейер произнес несколько слов в телефонную трубку.

– Сейчас будет. Джентльмены, я чрезвычайно сожалею…

– Вы не отвечали на наши звонки, – перебил его Ричи.

– Прошу извинить. Вчера мисс Кристиансен, наша штатная секретарша, ушла с работы рано, не дождавшись прихода Натана в лабораторию, а сегодня вообще не явилась. В приемной сидит временная сотрудница. Я созванивался с мисс Кристиансен; она заявила, что не в курсе.

– Ну надо же! – буркнул Грилич.

– И мне пока не удалось связаться с Натаном, нашим техником-лаборантом, – продолжал Мейер. – Это он проводил операцию. Или, вернее сказать, провалил ее.

– Натан? – мрачно переспросил Грилич.

– Это с ним необходимо поговорить – никто другой не объяснит нам, как могла возникнуть столь прискорбная ситуация.

– И где же он, этот ваш Натан? – спросил Ричи.

Мейер пожал плечами:

– Я звонил в дом, где он снимает квартиру, – его нет на месте. Я говорил с раввином, по чьей рекомендации Натан устроился к нам работать. Рабби Цви Коэн сказал, что не видел его больше недели. Посоветовал искать на гандбольных кортах на Девяносто второй и в Риверсайд-парке; я сам туда съездил, но безрезультатно. Никто из игроков уже несколько дней не встречал Натана.

– А вы в полицию сообщили?

– Придется это сделать, если он не объявится в самое ближайшее время. Не вижу другого способа его найти.

– А как насчет моего собственного тела? – спросил Ричи. – Тела Каслмана?

– Боюсь, оно не пережило трансплантацию, – ответил Мейер. – Как мы и ожидали. Согласно вашим инструкциям оно было кремировано.

Известие о том, что тело безвозвратно утрачено, вызвало у Ричи скорбь. Хоть оно было не из идеальных, но ведь столько лет принадлежало ему… И вот он остался без физического носителя. Есть только Гриличево тело, но не похоже, что Грилич сохранил желание от него отказаться.

Вернувшись домой, Ричи решил заняться поисками Натана Коэна, пропавшего лаборанта, вероятно виновного во всей этой мегиле[103].

Но прежде чем он начал, зазвонил телефон, и Грилич не помешал Ричи ответить.

– Ричи Каслман слушает.

– Мистер Каслман? Я Эдвард Симонсон. Меня недавно нанял мистер Мейер, чтобы управлять лабораторией. Я выпускник ГКНЙ[104], сертифицированный дипломированный специалист. Два года проработал в Цюрихе, в университете Цайтгайст. Если желаете…

– Кто это? – вклинился Грилич.

– Сейчас говорит мистер Грилич?

– Да, это я. Что вам нужно?

– Мистер Мейер поручил мне довести до вашего сведения, что мы можем повторно прооперировать вас в нашей лаборатории. На этот раз изъятие будет проведено безупречно и совершенно бесплатно.

– То есть вы гарантируете, что я умру? – спросил Грилич.

– Гм… Ведь именно с этой целью вы обращались в «Пересадку разумов», не так ли?

– Тогда было «так ли», а теперь уже не «так ли».

– Не означает ли это, что вы передумали?

– Как раз сейчас размышляю, – ответил Грилич. – Вот что, в данный момент ваше предложение нас не интересует. Нам надо кое с чем разобраться. А потом обратимся к вам.

Грилич положил трубку. Ричи был рад, что старик не ухватился сразу за предложение скорректировать свое незадавшееся самоубийство. Он не желал Гриличу смерти. С другой стороны, перспектива делить тело с едва знакомым субъектом не обнадеживала.

– Надо выяснить,