великому везирю досады». Величество в царском титуле где следует написано так же, как и в Карловицкой записи. Чести государя они не убавляют, «а сверх прежнего обыкновения писать им невозможно». Посланники спорили, лишь поддерживая старые дипломатические традиции, побуждавшие русских дипломатов всячески добиваться возвеличения достоинства своего государя. Они прекрасно знали, что титула величества в соответствующем месте карловицкого текста действительно нет, о чем и отмечено в «Статейном списке»: «Ведая то, что в Карловицкой записи величества не написано», и, следовательно, делали заведомо неправильную ссылку на этот текст, правдами и неправдами стремясь к поставленной цели, но так как турки оказались не только правы, но и тверды, то достигнуть этой цели посланникам не удалось, пришлось уступить и от внесения лишний раз в текст предисловия слова «величество» отказаться.

Другим предметом спора было предъявленное посланниками требование, чтобы латинский и турецкий экземпляры были так же связаны и сшиты вместе, как и у них, посланников, связаны славянский и латинский экземпляры, и чтоб оба текста — и турецкий и латинский — были подписаны великим визирем. Турки возражали, ссылаясь на разницу обычаев в разных государствах: «Как-де в котором государстве обыкновение содержится, так и творится. А связание обоих статей вместе словенских и латинских знатно учинили они, посланники, по обыкновению своего государства. А у них в Турском государстве чинить так не обычай, и никогда они к турскому письму латинских писем не привязывают. Да и в Карловицах-де царского величества послу даны статьи турские особно, а латинские особно ж. А великий везирь припишет рукою своею к турскому письму, а к латинским переводам никогда он, везирь, рукою своею не приписывает, а к тому-де латинскому переводу руками своими припишут и печати приложат они, думные люди». Посланники не настаивали и уступили. Заметив, что латинский экземпляр турок датирован годом, месяцем и числом «турским обыкновением и числением от пророка их Махомета», посланники просили записать также год, месяц и число по христианскому календарю, на что турки согласились.

Наступил момент подписания договора. «И потом думные люди с своей стороны к латинским статьям приписали руками своими и печати приложили», приглашая и посланников «приложить руки и печати» к их славянскому и латинскому текстам.

Они сказали, что пойдут к великому визирю и о состоявшемся подписании ему объявят, и тогда визирь подпишет турецкий текст и приложит к нему свою печать. Педантически цепляясь решительно за каждую, даже внешнюю мелочь, посланники потребовали, чтобы визирь подписывал турецкий текст в их присутствии; в свою очередь, и они, посланники, подпишут славянский и латинский тексты и печати к ним приложат при визире «для того, чтоб на обе стороны было верно, безо всякого сумнения». Турецкие уполномоченные доказывали, что в приписке визирской руки сомневаться им нечего, «рука везирская к мирным договором припишется, конечно, и печать его приложится, и в том бы они, посланники, никакого сумнения не имели». Посланники говорили, что они никакого сомнения не имеют, великому визирю и им, думным людям, верят и договоры подпишут при них, думных людях.

«А как они, посланники, руками своими к тем договорам приписали и печати свои приложили, и думные люди говорили, чтоб они, посланники, посидели на малое время в той палате, а они, думные люди, пойдут к великому везирю и о том ему объявят. И, встав, пошли к везирю и статьи турские понесли с собою. И, немного помешков, пришед в тое палату, чаушской эминь-ага звал посланников к везирю. И посланники велели итить перед собой дворяном, а сами шли за дворянами. А как посланники в везиреву палату вошли, и среди палаты встретил их чауш-баша и спрашивал их, посланников, о здоровье и говорил, чтоб они, посланники, сели на уготованных местех на бархатных стулех, которые поставлены против везирского места. И он-де, чауш-баша, пойдет к великому везирю и о приходе их, посланничье, скажет.

И после того тотчас пришел в тое палату из другой палаты великий везирь, а перед ним шел вышепомянутой чауш-баша, да кегая его, везирской, да янычай, на руках держа, нес мирного договору турские статьи в мешке белом отласном покрыты изобрафом красным с травками золотными и серебреными. А за везирем шли: рейз-эфенди да Александр Маврокордато и иные салтанские и ево, везирские, чиновные люди. И, пришед, сел везирь в прежнем месте в углу междо двемя подушками на сафе на попонке белой шитой. А посланником велел же близь себя сесть же на уготованных стулех. Платье на нем, везире, верхнее реверенда изуфреная красная, под исподом кафтан отласный белой, челма высокая белая четверогранная и перевита с левой стороны на правую наискось золотом волоченым наподобие кружива золотного гладкого, в руках были четки жемчужные с каменьи с изумрудами, зерна большие бурмицкие. А около его, везиря, стояли: с правую сторону рейз-эфенди да чауш-баша и копычей, а с левую сторону тефтерьдар и кегая его, везирской, и другой чауш-баша капычейской и иные чиновные люди. И во время пришествия ево, везирева, только он вышел из сторонние палаты, кричали все турки ему, везирю, виват трижды во весь голос. А потом спрашивал везирь о здравии посланников, и посланники за вопрос здравия их ему, везирю, благодарствовали и взаимно ево, везиря, они, посланники, поздравляли ж. И везирь говорил: доносили-де ему, везирю, салтанова величества думные люди, которые с ними, посланники, были на разговорах, о их, посланничье, благоразумии, что они, посланники, во всю свою здесь бытность поступали чинно, и благоразумно, и учтиво. И такими своими добрыми поступками Богу поспешествующу учинили междо обоими великими монархами обновление дружбы и любви, а подданным покой и тишину. И когда по милости Божии возвратятся они, посланники, отсюду в царствующий град и увидят пресветлое лице великого государя, его царского величества, и о нынешнем мирном деле донесут и чтоб он, великий государь, его царское величество, те мирные артикулы изволил содержать безо всякого нарушения. А салтановоде величество, смотря на то, також с своей стороны изволит содержать безо всякого ж нарушения.

Посланники говорили, что как они, возвратясь отсюду, увидят пресветлейшего и державнейшего великого государя, его царского величества, пресветлое лице, и тогда о том о всем его царскому величеству донесут имянно, только чтобы с стороны салтанова величества те мирные артикулы были сдержаны. А с стороны его царского величества то сдержано будет. А что они, посланники, ево, везиревым, призрением были во всякой милости и в почитании, и о том его царскому величеству известно учинят же.

А потом Александр Маврокордат говорил, чтоб они, посланники, мирной договор словенским и латинским письмом