новейшие городки под Азовом, если такие строятся текущим летом, будут разрушены и флот перестанет строиться, не прошли им даром. 25 июня Маврокордато чрез того же переводчика Лаврецкого передавал посланникам, что на последнем съезде со стороны Порты предложено было разорить три новых азовских городка: Таганрог, Павловск и Миус, и посланники Порте в этом отказали. Но при этом говорили: может быть, кроме тех трех городков государь, отчаявшись в заключении мира, приказал построить еще новые городки; в таком случае они, посланники, могут в мирном договоре написать, чтобы этим городкам быть разоренным; также говорили они, что и корабельное строение в случае заключения мира прекратится, и просили донести о том Порте. «Думные люди те слова их Порте и всему правлению государственному доносили» и получили приказание осведомиться у посланников: «При тех они словах, что тогда говорили, стоят ли?» Посланники пытались увернуться, ссылаясь на то, что в статьях 5 и 7 изготовленного договора говорится: «…буде кроме новых городков иные городки найдутся, те с обоих сторон да разорятся». Но Маврокордато возразил, что в статьях 5 и 7 речь идет совсем о другом, а именно о том, чтобы не строить городков на тех землях, которые должны по договору оставаться пустыми, а если какие-либо городки там будут построены, то они должны быть разорены. Вновь пояснив, что турки говорят теперь не о тех трех новых городках: Таганроге, Павловске и Миусе, но о тех городках, которые царь велел вновь строить по обеим сторонам Азова, будто отчаявшись в окончании мирного дела, Маврокордато предложил посланникам такой «средок»: написать письмо с подписями и печатями «обнадеживательные», т. е. с удостоверением, что они, посланники, «на тех словах, которые они говорили на конференции, стоят и в памяти их держат». Посланники принуждены были отступать, говорили, что не знают точно, строятся ли ныне на тех местах какие-нибудь новые крепости, предлагали, несмотря на все свое сопротивление всяким изменениям принятого текста договора в других случаях, внести в статью 4 прибавку: «А вновь, кроме азовских старых и новых городков, иные городки на особых новых местех на рубежах от лета и дня подписания сего священно-святого покоя да не построятся». Но это условие касалось будущего с момента заключения договора, а не тех новых городков, которые уже построены, и не было турками принято. Маврокордато дал им решительную отповедь. Очевидно, посланники о своих словах, сказанных на последней конференции о разорении вновь ныне построенных городков сверх прежних трех, «вспокаялись и возжалелись. А надобно-де было им постоянствовать для того, что те слова, хотя они говорили им, думным людям, однако яко бы пред самим лицом и существом императора их. А государьми-де не шутят». Маврокордато предложил далее посланникам написать «приводы и причины» своего отступления, он их переведет на турецкий язык и доложит Порте. «А лутче бы, — давал он им совет, — они, посланники, написали правду, что они на последнем разговоре о разорении и снесении… построенных лишних кроме трех новых городков хотя и говорили, только рассудив и помыслив… на то поволить не смеют». Посланники последовали его совету, изложили письменно резоны, заставлявшие их отступать от своих слов. Прежде всего они не имеют на это указа, затем известили царя о тексте мирного договора и, наконец, по Карловицкому договору строение новых крепостей не было запрещено, построены ли какие крепости, им неизвестно. Может быть, царь, дожидаясь так долго заключения мира, пришел в сомнение и в отчаяние и, видя, что Карловицкое перемирие уже истекает, указал городки обновлять и вновь строить «с великим иждивением казны и с немалыми ратных людей трудами». Ввиду всего этого согласиться на разорение этих новых городков они не могут. На словах они велели сказать Маврокордато, что они, получив известие от татар из Керчи, что царь, действительно отчаявшись в заключении мира, сверх старых и новых азовских городков указал «вновь на новых местах строить крепости великими своими государственными силами и великими трудами и работами, также и своей казны с немалыми проторьми», размыслили и раздумали о тех своих словах, говоренных о разорении, и опасаются, «чтоб толиким трудам и работам и проторям его, государевой, казны не навесть какого убытка и урону. А всякий слуга повинен лучшего и полезнейшего дела искать и хотеть природному государю своему. И для того они, посланники, не стыдятся тем, что слово свое, на конференции говоренное, переменили»[1139].

Турки, однако, не стали настаивать на своих новых предложениях, с которыми они выступили на XXII и XXIII конференциях, о разорении новых азовских городков: Таганрога, Павловска и Миуса, и от этих предложений отказались. 28 июня Александр Маврокордато прислал к посланникам Дмитрия Мецевита прямо с заседания дивана с поздравлением по случаю наступающего праздника апостолов Петра и Павла и тезоименитства московского государя и с объявлением, что по докладу рейз-эфенди и его, Маврокордато, великому визирю, составленному ими в пользу посланников, дело о мирных статьях обсуждалось в диване и «по многим спорам и разговорам султан и великий везирь указали и вся дума приговорила» оставить мирные статьи в том виде, как они были приняты на первых двадцати одной конференции по 12 июня, а возникшие затруднения о новопостроенных азовских городках, о которых говорено на XXII и XXIII конференциях, велеть отставить. Поэтому Маврокордато просил посланников договоренные и постановленные статьи писать набело на латинском и на славянском языках, а они, турки, будут писать их набело на латинском и турецком языках. Когда статьи будут набело переписаны, назначен будет размен договоров. Присланные к нему в тот же день Лаврецкий и Протопопов сказали, что предисловие у них набело уже написано, а статей еще не писали, потому что надобно еще раз совместно их прочесть, чтобы латинский текст с обеих сторон во всех «речениях» был сходен, и пригласили его на такое чтение. Маврокордато заметил, что в статьях никаких изменений по сравнению с принятым текстом нет, и разница только в некоторых незначительных выражениях, а именно: в статье 2 о землях казыкерменских городков написано было «а земли их», а султан велел написать «с своими землями», затем «учинена небольшая приправочка», для обеих сторон нужная и не вызывающая возражений, — в конце статьи 8 включены слова: «да не дерзает творить». В этом месте трактата говорится, что о заключении мира будет возможно скорее объявлено в порубежных местностях, хранение его подкрепится указами и никто под «прежестокими казнями весьма что неприятельское да не дерзает творить»[1140]. Наконец, третье отличие латинского текста турок сравнительно с латинским текстом русской стороны заключалось